* * *
Томский наблюдал за суетой на станции через панорамный прицел бронемашины.
Прапор от души радовался переполоху, который они учинили в Берилаге, и сокрушался о том, что при таком столпотворении невозможно эффективно использовать оставшийся боекомплект. Будь на то его воля, он бы выпустил оставшуюся ракету и продолжил бы крушить все и вся из гранатометов.
— А-а-а! Не нравится, сволочи? — приговаривал прапор, ловя в пулеметный прицел деморализованных охранников. — Сдавайтесь, вертухаи! Иначе сломанными руками свои зубы собирать с земли будете!
Но где же Елена? Толя так и не увидел ее на платформе. Либо она сидит где-то в отдельном карцере, либо… Надо спешить, пока она не погибла в этой кошмарной кутерьме! Если Аршинов продолжит палить изо всех орудий, станция скоро рухнет, погребая и правых, и виноватых! Надо найти Лену скорее!
— Я на высадку! — проорал Толик прапорщику.
— Валяй! Мы тут сами разберемся. Путь-дорожку я тебе расчистил, но подставляться лишний раз не советую.
— Я с тобой! — заявил Русаков. — Что-то я засиделся…
Толик схватил автомат, открыл люк и, наступив на сиденье, рывком выбрался на броню. Осмотреться так и не успел. Да и удара не почувствовал. Его вдруг подбросило в воздух и швырнуло на щебень с такой силой, что он на мгновение отключился. Очнулся от сильного звона в ушах. Все плавало в черном, пахнущем гарью тумане. Когда ему удалось сфокусировать взгляд, он увидел у себя перед глазами гусеницы «Терминатора». Попытался встать, но тут же откинулся на спину. Рано. Нужно переждать несколько минут, чтобы замолк колокольный звон в ушах и прошла подступающая к горлу тошнота. Установка сработала на все сто.
Томскому удалось встать на четвереньки и добраться до своего калаша: тот лежал на полу в нескольких метрах от него. Опершись на автомат, как на костыль, он поднялся во весь рост. Посмотрел на «Терминатор». Боевой модуль грозной машины превратился в груду искореженного металла, сама она была окутана клубами черного дыма, из которого вырывались оранжевые языки пламени. Правда, сильно пострадала только надстройка. Если Аршинова и Федора спасла кевларовая обшивка, они выберутся наружу и без его помощи.
А вот комиссар пропал. Томский поискал его глазами, но Русакова нигде не было видно. Ладно, хорошо хоть, не лежит у танка мертвый или раненый! Раз на ногах, значит, уже в бою. Толик мотнул головой, стряхивая остатки дурноты, и шагнул к платформе.
* * *
Берзин удовлетворенно хмыкнул, отшвырнул бесполезный уже «Хашим». Прикрывавший начальника охранник лежал на гранитном полу, прижимая руки к груди, пробитой автоматной очередью. Тихоня наклонился и поднял автомат умирающего. Со всех сторон к Якову сбегались уцелевшие охранники. Они видели в Берзине спасителя, и он не разочаровал подчиненных. Несколько коротких и дельных приказов восстановили порядок. Оставшиеся на ногах охранники Берилага, стреляя на ходу, отступили к груде мешков с песком.
Убитых оттащили в сторону, отброшенный взрывом «дегтярь» установили на прежнее место. Яков сам занял место пулеметчика. Поймал на мушку подбитый «Терминатор». Он подозревал, что экипаж не пострадал, и решил подождать, когда откроются люки. Неожиданно через груду мешков перевалился Гиви. Супердиверсант Корбута выглядел так, словно побывал под гусеницами «Терминатора». От защитного костюма остались жалкие обрывки. Один сапог Габуния где-то потерял и теперь прихрамывал на бегу. Покрытое коркой спекшейся крови и копоти лицо было отстраненным, а взгляд — блуждающим. Левая половина лица превратилась в сплошной кровоподтек. Один глаз заплыл. Светлые волосы и белесые брови обгорели, а гимнастерка на животе намокла от крови. В одной руке Гиви держал порванный противогаз, в другой — заточку.
Перевалившись через стену мешков, Габуния отдышался.
— Где Лацис? — спросил Берзин как можно более спокойным тоном.
Гиви вдруг захохотал безумно, как сумасшедший. Берзин не стал дожидаться, пока истерика закончится. Приступ безудержного веселья пришлось прервать оплеухой. Взгляд Гиви сделался более или менее осмысленным. Ничего нового он не сообщил.
— Взвод погиб. Остались только мы с Лацисом. Чудом добрались до Черкизовской. Томского я все равно прикончу. Сам сдохну, но и его утащу вслед за собой. Хочешь, принесу его голову сюда? Комендант очень обрадуется. Не хочешь? Ну, я пошел!
Наблюдая за тем, как хохочущий Габуния ковыляет по платформе, Берзин покачал головой. Ничего не попишешь. А правда, как ни крути, была на стороне Томского. Он не собирался покорять мир, он просто шел освобождать жену из плена.
Яков задумчиво провел пальцем по диску пулемета. Несмотря на симпатию к Томскому и цинизм, приобретенный за долгие годы работы в спецслужбах, он знал, что такое честь офицера, и поступаться ею не собирался.
Через минуту с позиции, занятой группой Берзина, затявкал пулемет. Узники, уже готовившиеся праздновать победу, падали, скошенные свинцовой косой. Первый успех отряда Томского оказался временным. Берилаг оправился от потрясения и не собирался сдаваться.
Глава 30
Прыжок Шестеры
Платформа Берилага превратилась в кромешный ад. Выпущенные из клеток узники остервенело бросались на вооруженных охранников. Одни падали, перерезанные очередями, другие занимали их место.
Стороны сражались с одинаковым упорством. Заключенные вымещали на своих мучителях копившуюся месяцами ненависть. Охранники бились за свои жизни, поскольку знали — их не пощадят. На глазах у Томского двое людей в зэковских робах вырывали автомат у часового. Тому удалось сбить с ног одного противника. Дернулся приставленный к груди упавшего ствол калаша. Толик собирался помочь второму заключенному, но тот обошелся своими силами. Нагнувшись, с разбегу ударил охранника головой в живот. Когда тот упал, вырвал автомат. Деревянный приклад несколько раз обрушился на голову охранника. Он распрощался с жизнью в метре от тела своей жертвы.
Томский метался по платформе в поисках жены. Несколько раз ему казалось, что он видит знакомый профиль, но всегда оказывалось, что он ошибался. Толик старался не ввязываться в драку. Он берег себя для спасения Елены. Когда та окажется в безопасности, он вплотную займется зачисткой Берилага от прежних хозяев, а пока…
Драться все-таки пришлось раньше, чем Томский рассчитывал. Добравшись до середины платформы, он увидел давнего врага. Непосредственного участника похищения Елены. Мартин Лацис отбивался от наседающих со всех сторон узников с яростью раненого слона. Прижав автомат к животу, крутился вокруг своей оси, будто очерчивал вокруг себя свинцовый круг. Когда патроны закончились, Мартин потянулся к болтавшемуся на груди подсумку, но вытащить рожок не успел. Сразу несколько человек повисло у него на плечах. Лацис одним круговым движением корпуса стряхнул их с себя, как медведь охотничьих собак. Попытался пустить в ход приклад, но десятки рук вцепились в его автомат: в одно мгновение он исчез в толпе нападавших. И тут произошло невероятное. Громила замер и поднял руки вверх. Этот ход поразил не только Томского, но и заключенных. Они попросту не ожидали, что придется брать кого-то в плен.
