— Безобразие! — только и пролепетала она, а затем, с наигранной яростью зачерпнув мыльной пены, окропила его с головы до ног. Теперь он со смехом отпрянул. Это придало ей смелости, она схватила мокрое полотенце и принялась охаживать им Феофана, а потом победно прогнала во двор.
Когда он, уже стоя снаружи, промокал себя носовым платком, Алена открыла окно.
— Уж если вы, дерзкий человек, украли у меня поцелуй, — крикнула она, — то в следующий раз, по крайней мере, привезите мне книги! Я у вас видела замечательные истории.
По возвращении Феофана в Михайловку Зиновия сразу спросила:
— Ты поцеловал ее?
— Трижды, тетя.
— О! Ты прекрасный ученик!
Назавтра, во второй половине дня, Феофан опять поскакал в усадьбу священника. Бог Амур проявил к нему благосклонность, посеяв раздор между двумя супругами-крестьянами, которые теперь в канцелярии церковного прихода упрямо сопротивлялись попыткам Февадии их примирить. Священник же, присутствовавший при этом, сидя в кресле, сосредоточенно изучал карту звездного неба. Данила с Василием отправились в близлежащий лес, чтобы пострелять волков или лисиц — с одним ружьем на двоих, поскольку другого огнестрельного оружия в доме не было. Феофан застал Алену в кухне. Она раскраснелась, стоя у печи и помешивая на большой сковороде квашеную капусту.
— Вы опять явились? — проговорила она, насмешливо поднимая уголки губ.
— Я принес вам книги.
— Очень обязана. — Алена взяла их и спрятала в кухонный шкаф. — Но вы ведь прибыли сюда не для этого.
— Вы удивительно проницательны, — заметил Феофан. — Разумеется, я приехал ради вас.
— Стало быть, теперь вы, видимо, хотите познакомиться с черпаком! — весело воскликнула она.
— Если я удостоюсь вашего поцелуя, можете угостить меня хоть метлой.
— Что это вы себе вообразили, господин Менев? — ответила Алена. — До сей поры вы меня в упор не замечали, а теперь так нежданно-негаданно…
— До сей поры вы, Алена, еще были ребенком, а теперь вы красивая женщина.
Она залилась ярким румянцем и молча склонилась над плитой, а Феофан подошел к ней сзади и тихонько поцеловал в затылок. Алена восприняла это спокойно.
— Теперь вы довольны?
— Да.
— Тогда уходите, иначе тетушка меня выбранит.
Она проговорила это, не глядя на юношу, и, лишь когда он уже стоял у порога, бросила в его сторону мимолетный, но ласковый взгляд.
Вечером священник с женой и сыновьями пожаловали в Михайловское поместье.
— А где Алена? — поинтересовалась Зиновия.
— Она занимается изготовлением рождественских яслей, — ответила Февадия.
Феофан незаметно выскользнул на улицу и пешком поспешил в церковную усадьбу. Во дворе он увидел служанку, которая начищала ваксой огромные сапоги священника.
— Барышня у себя в комнате, — сказала она, — а больше здесь сейчас никого.
Феофан миновал сени и без стука вошел в светелку, где за большим столом сидела Алена и как раз золотила звезду, которая должна была парить над яслями.
— Я знала, что вы придете, — спокойно и решительно произнесла она. — И так даже лучше: мы сможем объясниться без помех.
Феофан присел на сундук, стоявший возле стола, и взял ее руку.
— Мне для работы нужны обе руки, — сказала она.
— Давайте все же сперва поговорим.
— Хорошо. Итак, чего вы добиваетесь? Вы доставите мне неприятности, если будете продолжать в том же духе. Шутите свои шутки с какой-нибудь другой девушкой.
— Для меня это серьезно, Алена, — пробормотал он. — Я люблю вас, люблю всем сердцем.
— Красивые слова.
— Я говорю правду, и если вы не можете быть добры ко мне, то лучше скажите сразу, не мучьте меня напрасно.
Алена посмотрела на него и потом опустила голову на нежно вздымающуюся грудь.
— Мне уйти?
Она не проронила ни слова.
— Вы меня ненавидите?
— Вовсе нет.
— Но ваше сердце, верно, принадлежит другому.
— И это не так.
Он медленно поднялся, привлек ее к себе и поцеловал, и она в этом поцелуе отдала ему всю свою бесхитростную и добрую душу.
— Однако вам не следует сюда приходить.
— Где же еще я могу вас увидеть?
— В Михайловке или у старушки Фабрицовой.
Феофан опустился перед ней на колено.
— К чему эта поза, — сказала Алена, — разве я молодая графиня? Будьте ж благоразумны.
Но поскольку он не хотел быть благоразумным, в ней внезапно проснулось все ее озорство. И прежде чем он догадался о ее намерении, она мазнула его кистью с золотой краской по носу. Нос теперь блестел, точно орех на рождественской елке, а Алена громко и по-детски непосредственно хохотала.
— Ну, хватит, — сказала она, насмеявшись, — у нас есть и другие вещи для золочения, кроме вашего носа. Помогите же мне. За дело!
Феофан подсел к столу и помог ей оклеить мхом и посыпать золотым песком сотворенные из мягкой бумаги горы, прикрепить звезду и ангела, который принес пастухам благую весть, расставить овец вокруг источника, сделанного из осколка зеркала, и эффектно расположить трех святых волхвов с их свитой, слонами и верблюдами.
— Вы уже успели что-нибудь прочитать из тех книг, которые я вам принес? — между делом спросил он.
— Да, я прочла первый том «Парижских тайн».
— И что вы по этому поводу скажете?
— Я полагаю, своими книгами вы совершенно вскружите мне голову.
Когда Февадия воротилась домой, Алена все еще сидела перед яслями, однако строгая правительница церковной усадьбы тотчас заметила, что ее племянница чем-то смущена.
— Здесь был кто-то? — начала она допрос.
— Никого.
— Почему же ты покраснела, когда я вошла?
— Не знаю.
— Или ты тайком лакомилась?
— Нет, я этого не делала.
Февадия обшарила карманы Алены.
— А ну-ка, встань, — сказала она наконец.
— Зачем же?
Алена затрепетала, но это не помогло. Могучим рывком Февадия приподняла ее и к своему изумлению обнаружила, что племянница сидела на книге.
— «Парижские тайны». Кто тебе это дал?
— Наталья.
— Гм, а где же первый том?
— Вот.
Алена достала и его.
— Это книга не для тебя, — решила Февадия и конфисковала роман. Но к тому моменту, когда попадья в большом белом чепце уже лежала в постели, любопытство пересилило-таки праведное негодование. Она взяла с ночного столика книгу и для начала принялась ее перелистывать.
