«Я говорил тебе, что ты балбес?»
«Ну… да… А что?»
«Извини, я был не прав. Ты дважды, трижды балбес! Тупица».
«Спасибо. Но я и так это знаю».
«Да ничего ты не знаешь! — Сейд даже привстал и уставился вспыхнувшим взглядом прямо в закрытые стеклами маски глаза Нанаса. — Ты настолько упивался своим страданием, что не хотел ни о чем ином думать!»
«А о чем я должен был думать?..»
«О Наде, разумеется! О том, каково ей. Ты вообще можешь представить себе, что такое прожить два десятка лет, не видя вокруг никого, кроме единственного человека? И ты можешь представить себе, кем в ее глазах был этот человек? Очень хороший человек — умный, сильный и добрый. А теперь представь, что чувствовала она, когда он ушел и не вернулся! Одна, совсем одна — в целом мире! Горе потери, тоска, ожидание скорой смерти…»
Нанас представил и поежился. И уже почти догадался, что скажет дальше Сейд. Он очень не хотел этого слышать, но верный друг сейчас был безжалостен. И он продолжил:
«А потом внезапно появляешься ты. Сначала для Нади это сильнейшее потрясение, страх, куча тревожных, неведанных ранее мыслей. А потом, когда стало ясно, что опасность ей не грозит, на смену тревоге и страху пришла столь же неуемная радость. Она не одна в этом мире! В нем есть еще люди! И вот этот посланник сородичей вернет ее скоро в ваш мир, мир людей… Но этот посланник… Ты извини меня, но лгать я попросту не умею. Так вот, как ты думаешь, кем в представлении Нади были все остальные люди, в том числе и ты? Разумеется, тем, кем был ее батя. А тут вдруг… грязнуля, неумеха, тупица да вдобавок еще и трус… Да-да, не дергайся, я-то знаю, как оно есть на самом деле, и что твоей вины тут, в общем-то, нет. Да ты и сам это хорошо понимаешь. Но ты не понял другого. Ты не понял саму Надю! Не понял, не захотел даже понять ее состояние!.. А она, несмотря на это, постаралась тебя понять и вскоре тоже кое-что осмыслила и устыдилась своих мыслей о тебе, когда узнала, откуда ты, как жил до этого, что видел в своей жизни. И она переменила свое мнение о тебе. А вот ты… Ты не захотел меняться. Не захотел ей помочь как в желании лучше узнать тебя, так и в се горе. Потерять единственного близкого человека — думаешь, это легко? Да, ты тоже терял, я помню. Но ты был при этом все-таки не один… А тут… Да, она сорвалась, сказала тебе колкость, это обидно. Но ты знаешь, что у нее было в тот момент на душе? И ты уверен, что она уже сотню раз не пожалела о сказанном? А ты?.. Вместо того, чтобы помочь, поддержать, успокоить, ты начал вести себя так, будто самое большое горе у тебя самого! Как же, его не посчитали за равного, оскорбили, отринули лучшие порывы его души!.. Р-р-ррр!.. Прости, но хочется просто рычать!»
«Но разве не так?! — радуясь, что его пылающее лицо закрывает маска, чуть было не выкрикнул вслух Нанас. — Разве она и сейчас не принимает меня за трусливого дикаря, не считает, что я недостоин быть с нею рядом?»
«Не считает, идиот ты такой! — и в самом деле зарычал Сейд. — Она до сих пор ждет, когда ты проснешься, когда наконец станешь мужчиной!»
Нанас надолго замолчал. Успокоился и пес, снова улегшись на ноги хозяину, который, забыв о головокружении, уставился невидящим взглядом на стремительное мелькание деревьев.
«Но как мне им стать? — спросил он наконец. — Я на самом деле боюсь этого проклятого автомата! И этого громыхающего снегохода тоже… Я ничего не могу с собой поделать, как ни стараюсь!»
«Ты боишься, потому что не понимаешь. Непонятное всегда страшно. А вот поймешь — и перестанешь бояться. Но ты ведь даже не пытаешься понять, это-то и есть самое плохое!»
«Но как это возможно понять?! Ведь это сделали духи! Ни за что не поверю, что люди могли создать такое!»
«То есть, ты думаешь, что Надя тебя обманывает? Тогда я вообще зря перед тобой разливался…»
«Да нет же! — подпрыгнул на сиденье Нанас. — Она не обманывает! Просто не знает сама. Откуда ей знать, как все есть на самом деле? Ее батя мог ошибаться, мог не знать сам, а в этих… книгах можно написать что угодно. Их-то ведь как раз люди писали… Или наоборот — духи, чтобы запутать людей…»
«Нету никаких духов, балбес ты этакий! Нет и никогда не было! Можешь поверить мне, мы-то куда ближе к природе, чем вы, люди. И уж если бы какие-то высшие силы существовали, мы бы Узнали об этом первые».
«А кто же тогда такой этот небесный дух?! Что, до Полярных Зорей и впрямь долетело какое-то сообщение отсюда, и он, обычный человек, помчался прямо по небу спасать неведомую девушку на этом… как его?., вертолете?..»
«Не на вертолете. Он его как-то по-другому называл. Похоже, но не так».
«Кто? Небесный дух?.. Откуда ты знаешь?!»
«Слышал. И он меня. Как ты любишь говорить — легохонько».
«Легохонько?.. Ничего себе! И ты молчал?!»
«Я тогда не сумел бы еще рассказать тебе это доходчиво. Да и поверил бы ты мне? Тогда — поверил бы? А даже если бы поверил, неужели помчался бы сюда, если бы знал, что тебя просит об этом просто незнакомый человек?»
«Ты хочешь сказать, он обманул меня специально? Сказал, что он дух, лишь затем, чтобы я согласился ехать?..»
«Вспомни, это ты первый назвал его духом. Семен лишь ухватился за твою подсказку. Он знал, что умирает, а ему было нужно, чтобы ты поехал во что бы то ни стало».
«Семен?»
«Да, так его звали».
«И все-таки я не пойму… Если он знал, что все равно умирает, какое ему было дело до спасения незнакомой девушки?»
«А разве собственная смерть имеет какое-то отношение к судьбам других людей? Он хотел, чтобы Надя жила. Есть при этом он сам или нет — все равно. Разве это неправильно? Разве так не должно быть? Правда, я узнал еще кое-что, но я тебе этого пока не скажу».
«Почему? Что ты знаешь?!» — Нанас даже привстал, так что Сейду пришлось слезть с его ног и улечься рядом.
«Ты тоже узнаешь, но позже. Так будет лучше».
Нанас пытался было настаивать, по верный друг вновь прикинулся обычной, причем спящей, собакой, и он, и без того обидевшись на пса, притворился еще больше обиженным:
«Вот, значит, как ты с друзьями! Про то, что думает Надя, — не скажу, про небесного духа — не скажу, про свое возращение — не скажу… Зачем тогда и вообще стан разговаривать?»
«Ну, что там тебе хочется узнать про мое возвращение, что?» попался на его уловку, а скорее, просто поддался ему Сейд.
«Я прежде всего желаю знать: ты на самом деле хочешь жить с
ними?»
«Да. Хочу. Очень».
«Из-за Снежки?»
«Не только. Но из-за нее тоже».
«Почему же ты не остался сразу?»
«Потому что должен быть с тобой, пока ты в опасности. Я тебе должен свою жизнь…»
«В какой опасности? О чем ты? На снегоходе мы доберемся до Полярных Зорей за день! И нас ни одна тварь не догонит».
