Сейд вновь благодарно лизнул его в щеку, и Нанас поспешил к волокушам, куда осторожно, к ногам раненого, положил пса. Затем достал начатую бутылку воды и потянул уже ее горлышко к пасти Сейда, но, быстро опомнившись, наклонил его над губами старика. Тот сделал несколько глотков, показал глазами, что хватит, и растянул губы в блаженной улыбке. Остатки воды Нанас влил в пасть Сейду.
«Спасибо», — тут же «услышал» он.
Это было добрым знаком. Значит, друг потихоньку стал отходить.
— Ну, что? — спросила Надя. — Поехали? Только, как видишь, для тебя тут места больше нет. Так что…
— Я и не собирался тут, — кивнул на волокуши Нанас. — Вон мой «олень» стоит, — указал он на черный снегоход. — А ты почему этот, а не свой прицепила?
— Мой придется оставить, — погрустнела Надя. — Он теперь фонит, наверное, как ядерный реактор… Кстати, отъедем чуть дальше и переоденемся.
Старик внимательно прислушивался к их словам.
— А вы откуда, ребята? — спросил он вдруг.
В его голосе чувствовалась настороженность.
— Оттуда, — мотнула головой Надя. — Из-за Мурманска.
— Так ведь Мурманска негу…
— Я сказала не «из», а «из-за». Подробности ни к чему.
— Да и впрямь ни к чему. Ну, а Мурманска и правда нет или врут?
— Правда. Воронка там, залитая водой.
— Эх-х!.. — вздохнул старик с горечью. — Какой город был… — А потом окинул взглядом костюмы Нанаса и Нади и сказал строгим тоном: — Тогда вам и впрямь нужно переодеться, фон там, небось, до сих пор приличный.
— Сначала отъедем, — упрямо повторила Надя. — Нанас, седлай своего коня… в смысле, оленя!
— Нанас?.. — приподнял голову мужчина. — Оленя?.. Вы не саамы, случайно?
— Я — саам, — сказал Нанас. — А она… — Тут он смущенно притих. поняв вдруг, что не имеет понятия, кто такая Надя. Впрочем, он и знал-то, что кроме саамов бывают еще какие-то русские, о которых очень плохо отзывался Силадан; значит, скорее всего, те были хорошими.
— А я — нет, — продолжила за него Надя и нетерпеливо добавила: — Поехали, поехали! Саамы, не саамы — какая разница?
Но старик ее будто не слышал, с непонятным восторгом разглядывая Нанаса.
— Живой саам! — воскликнул он. — Обалдеть! Никак не думал, что саамы после всего этого выжили, вас ведь и так было мало!.. — Он вдруг смутился: — Извините, я бывший учитель истории, а в свободное время ездил по области, изучал историю края, саамские обычаи… Я — Роман Андреевич, — вдруг как-то официально представился он.
— Надежда, — буркнула Надя. — Может, отложим изучение этого саама на более безопасное время? Он никуда не убежит, обещаю, р — Я могу… убежать, — криво усмехнулся Роман Андреевич. — Впрочем, да, простите, надо ехать. Только… куда вы конкретно собрались?..
— В Полярные Зори, — сказал Нанас.
Старый учитель раскрыл было рот, однако Надя ничего не дала ему сказать.
— Сначала давайте уедем отсюда! А то мы вообще никуда не доберемся. — Она протянула Нанасу его шапку, которую уже успела где-то подобрать, и толкнула его в спину: — Заводи свои «нарты», поедешь вперед.
Нанас вскарабкался на черный снегоход, завел его, тронулся и только потом понял, что не знает, куда ехать. Впрочем, выбор был невелик: дорога, по которой приехали преследователи Романа Андреевича, отпадала сразу; назад ехать не имело смысла; путь же, ведущий вперед, вскоре раздваивался, и та его часть, что плавно загибалась влево, насколько помнил карту Нанас, тоже соединялась с той, по которой они приехали. Так что выбора, по сути, не оставалось вовсе — нужно было ехать по правой отворотке, что он в итоге и сделал.
Однако много проехать им не удалось. После непродолжительного прямого участка, едва снегоход Нанаса преодолел длинный, поворачивающий направо подъем, его мотор стал вдруг чихать и вскоре заглох. Завести его снова не получалось. Рядом остановилась Надя.
— Не сажай аккумулятор! — выкрикнула она, заметив, что Нанас опять собирается повернуть ключ. — У тебя бензин кончился. — Она вдруг хлопнула себя по макушке и выругалась: — Тудыть твою растудыть! Дура я сухопутная!
— Ты не дура, — возразил Нанас. — Ты хо…
— Именно, что «хо»! — перебила его Надя. — И хо, и хо-хо. Дура и есть! Для чего я, спрашивается, заправила полный бак своего снегохода?
— Ты же не знала, что скоро его поменяешь.
— Не знала!.. — буркнула Надя. — Ну, не знала. Бензина-то все равно жалко.
— Кстати, мы стоим как раз возле заправки, — вытянул вправо руку старый учитель.
Нанас посмотрел, куда тот показывал, и увидел впереди, за обочиной дороги, несколько заметенных снегом построек.
— Только весь бензин оттуда давно выкачали, — добавил Роман Андреевич.
— Тогда толку с нее, — буркнула по-прежнему рассерженная на себя Надя и слезла со снегохода. — Хорошо, я с запасом взяла. Сейчас по-быстрому заправлю оба и покатим дальше. А ты следи за дорогой, — бросила она Нанасу.
Юноша оглянулся и порадовался, что его снегоход заглох на удачном месте, — дорога просматривалась достаточно далеко, врасплох их застать не могли.
— Ребята, — вновь заговорил старик, — а ведь вам до Полярных Зорей не доехать, впереди Мончегорск.
— Да, Мончегорск, — вспомнил карту Нанас. — И что? Он разрушен?
— В том-то вся и беда, что цел. Бандиты там. Много. Как и в Оленегорске, впрочем.
И Роман Андреевич ровным, спокойным голосом, словно рассказывал совершенно не имеющую к ним отношения историю, поведал им следующее.
После катастрофы и разлива хлора с хранилищ комбината «Североникель» в Мончегорске никого в живых не осталось: только скелеты по квартирам. А из Оленегорска все уцелевшие перебрались в Полярные Зори, где осталась нетронутой и продолжала работать Кольская атомная станция. В том городе имелось электричество, водоснабжение, тепло — там все было почти таким же, что и до катастрофы. И туда потянулись люди со всех разоренных городков и сел Кольского полуострова и севера Карелии.
Но город был не резиновый, и тамошние власти ввели жесткий пропускной режим. Безоговорочно они принимали лишь детей, а из взрослых только тех, кто мог принести реальную пользу. Категорически пе допускались туда бывшие уголовники, а их развелось повсюду, как тараканов, — зон па Крайнем Севере было чуть не больше обычных деревень.
И тогда эти отбросы стали обживать покинутые, но не разрушенные города, в частности, Мончегорск и Оленегорск. Сначала в них творилось не пойми что — разгульная кровавая анархия. Но потом даже урки поняли, что долго им в таком режиме не протянуть, и в городах появилось что-то вроде власти и какого-никакого порядка. Также их стали охранять, и даже не столько от людей — кто по своей воле полезет в такой гадюшник? — сколько от дикого и одичавшего зверья. Тем более, что, по словам Романа Андреевича, в последнее время участились нападения на жителей Оленегорска кошмарных, не виданных ранее монстров.
