Хайдклиф. Почему ваши дети еще не вернулись? На улице опасно. Остерегайтесь! И здесь, внутри, тоже опасно. Опасность поджидает и в мире видимом, и в невидимом, где свершается великое совращение. Будьте внимательны! Тот, кто что-то делает, предъявляет это. Тот, кто живет за счет крови другого, отнимает этого другого у мира и превращает его в его противоположность. Следовательно, вы должны быть более внимательным, Бенно! Вы уполномочены воспитывать.
Бенно. На улице они любят смотреть на вращающиеся колеса. Я специально покупаю этим детям автомобильные журналы. Теперь они ищут на улице. Я преклоняюсь перед двигателем, как перед верным принципом. Он надежнее, чем моя холодная уборщица аквариумов. Я не понимаю Кармиллу! Она — как признание, она — все снова и снова появляющееся чудовище. Но умная мысля всегда приходит опосля. Я не должен был доверять ей мое семя. Мне не следовало ничего втыкать в ее почву.
Хайдклиф. Скверно, скверно. Без пяти двенадцать! Теперь не упустите из виду ваших интересов! (Нервно играет в теннис.) Понюхайте, воняют ли разложением внутренности этих тощих официанток! Может быть, мы уже стали для них незнакомцами? Они же не отважатся отправиться в мир без нас? Ешьте! Ешьте же витамины, Бенно!
Бенно (рыдает, все еще подпрыгивая). Ах, Кармилла, если бы я мог еще хоть раз положить голову тебе на колени! Один раз, всего лишь на час!
Хайдклиф (аналогично). Ах, Эмили, если бы я мог еще хоть раз положить голову тебе на колени! Один раз, всего лишь на час!
Бенно (рыдает, но при этом радостно подпрыгивает). Она полностью высосала детей, три штуки, понимашь? Потом моей пилой расчленила эту гору мяса, слышь, сварила и потом закатала консервы, слышь, и в морозилку, да. Говорит, куда это мясо девать, слышь! Так воняет. Невозможно хранить. Пришлось специально покупать вторую морозилку. Я вдруг подумал, а что, разве телом не владеет желание? Разве уже один только взгляд не пронзает тело? Теперь меня где-то покусывает моя совесть!
Хайдклиф. Я слышал, она полностью перешла на питание человеческим мясом.
Бенно (ударяет ногой по двери в спальню). Она непристойна! Ее тело бурно сотрясается только от удовольствия. Ее пустота засасывает мой взгляд. Мой член бастует. Она больше не кажется мне соблазнительной.
Хайдклиф (ударяет по двери). Она питается людьми и даже не плачет. Ее плоть нерешительна. Быть ли ей плохой? Нарастить ли жирку? Отправиться ли в Альпы?
Бенно (ударяет играючи по двери). В женщине любой человек непроизвольно видит кровь. Я люблю уезжать в неизвестном направлении. Я совершаю короткую прогулку. Крови становится все больше. Однажды дело дойдет до того, что супруга начнет черпать в ней силы. Текущая в ней кровь ее больше не ослабляет. Млекопитающее! И это еще не все: теперь она жаждет моей крови! Крови моих детей! Эта пропойца! В самом деле, она становится для меня слишком сильной.
Хайдклиф. Они высмеивают нас! Теперь они, ни с того ни с сего, больше не воспринимают наш член как смертельно серьезное оружие! Как помощь в деле телесной гигиены. Он вырывается из них наружу. Фонтан. Внезапно член оказался для них лишь услугой среди прочих. Им больше не хочется ничего необычного! Эти тараканы! Эти воровки желания!
Бенно. Я полагаю, из-за того, что моя жена Кармилла теперь питается кровью, в ней появилось что-то мужское, и мне это не нравится.
Хайдклиф. Существо, которое в этой стране принято называть женщиной, и без того наполовину мужчина. Немногим лучше, чем ископаемое. Нечто полностью иссушенное жизнью. Любовный кризис. Моя Эмили! Теперь для нее даже естественный месячный цикл потерял значение. Она так плохо обращается со мной! Она — против. Она хочет причинить мне боль! Я стою у врат рая и смею надеяться, что меня впустят. Но только меня одного! Я — это я. Я не обновляюсь. Я не сбрасываю кожи. Я ничего не отдаю.
Бенно. Да, лично я тоже считаю, что по своему строению я напоминаю дом. Но я сразу же становлюсь ненормальным, когда не могу найти этот дурацкий топор! (Ищет.)
Хайдклиф. Сегодня я непростительно пренебрегаю профессиональными обязанностями. Я бестолково слоняюсь. Я уже слишком долго участвую в этой карательной операции. Давайте больше не будем беспокоиться! Не будем на них сердиться! Они же не виноваты, эти слабые создания.
Бенно. Глупости! Эти костедробительницы! Кармилла! Дрянная черная кухарка! Из-за нее нет даже времени сходить в магазин. Сейчас я ее выкурю. В конце концов окажется, что они разыгрывали спектакль. Все. Они больше никогда не будут улыбаться! Они больше нигде не смогут зарегистрироваться на жительство как положено. Мы станем их жерновами. Где помощница по хозяйству из «Каритас», которую я заказал? Сегодня утром она еще была здесь. Что они с ней сделали? Вы ее видели?
Хайдклиф. Нет. Я ее не знаю.
Бенно. Теперь я ненавижу обеих! Они делают все! Однако никто не должен узнать об этом. И, прежде всего, соседи. Язвительные и мелочные.
Бенно все еще прыгает, орет что-то неразборчивое сквозь закрытую дверь, за которой в своих гробовых кроватях сидят женщины, в ужасе вцепившись друг в друга. Он стучит в дверь, ударяет по ней ногой. Др. Хайдклиф поступает аналогично.
Бенно. Вы — невыносимые пленники условностей, вы!
Хайдклиф. И я того же мнения. Не будьте тем, кто вы есть! Придерживайтесь гигиенических норм! Следуйте своей природе! Мойте! Мойте! Мойте! Мойте!
Бенно. Покиньте вашу зараженную бактериями среду! Соскоблите с себя плесень!
Хайдклиф. Вы кровоточите, как существа без кожи, это отвратительно. В вас может проникнуть кто угодно. Сквозь вас можно видеть. Никого из нас это не трогает. Вы выдали себя с головой. Вы не вызываете любви. Кстати, я жажду скорее бушующей непогоды, чем красоты. Пожалуйста, будьте аристократичнее! Осанка! Сидеть прямо! Не забудьте о глажке! Тьфу, черт!
Бенно. Как ты полагаешь, Хайдклиф, где был член до того, как мы о нем заговорили?
Хайдклиф. Больница родилась. И член тоже когда-то родился.
Бенно. Почему же именно в купюрах каждый норовит найти опору?
Хайдклиф. Эмили! Эмили! Выйди! Пожалуйста, пожалуйста!
Бенно. Кармилла! Кармилла! Одари меня своим видом, которого ты меня лишила! Будь ограниченной! Не существуй больше! Переживай кризисы! Ты, истекающий фрагмент тела.
Хайдклиф. Эмили, мы друг другу почти родня. Выйди! Сейчас только взгляд имеет силу. Я вижу тебя совершенно объективно. Я добьюсь доступа исключительно как зритель. Это правда, меня соблазнила моя сила. Я хочу добраться до тебя. (Гневно бьет по двери.)
Бенно. Семьи разговаривают даже в телепередачах! Семьи разговаривают даже в телепередачах! Говори и ты, Кармилла! Все они заодно. (Бросается на дверь.)
