Боеприпасы? Вы заблуждаетесь Хельмут. Не забывайте Аллен еще совсем недавно я сам был солдатом. Загружаешь одну торпеду одну ракету в зарядную камеру и ба-бах! Я всегда мечтал узнать как выглядят облака сверху.
Аллен и Давид крепко стискивают друг друга в объятиях поплотнее закутываются в плащ на волчьем меху и смотрят на свой апельсиновый сок. Тут между ними встает начищенный до блеска черный офицерский сапог из небольшой ранки на снег капает кровь. Господин вы не заметили что после вашей рематериализации на вас было испытано оружие нового поколения?
Оба приятеля встретившиеся у дверей казармы казалось не замечали палящего солнца. Они сами сияли как солнце в предвкушении радости от предстоящей убийственной муштры. Они не замечали что небо подернулось едва заметной белесой дымкой. Дождь исключен! Ни у кого с собой не было зонтика ведь такая вещь абсолютно не гармонирует с дорогой светлой тканью мундира! Давид Медалла и Аллен Гинсберг тихо удаляются шагая по крышам зябко подняв воротники и надвинув фуражки на глаза. Их единственные спутники разнообразные звери. Словно проворные белки пробегают они по дворам чтобы с разбегу взлететь на очередную стену и удержаться на ней. Иначе бы им никуда не удалось попасть. Здесь наверху они цепляются за поверхность зубами, повиснув мешком в своих трико. Без страховочной сетки полагаясь только на собственные силы. Они разевают рты упиваясь мягким светом луны.
7. НАСТАЛО ВРЕМЯ
Настало время рассказать благосклонному читателю о путешествии по зеленой Штирии со всеми ее ужасами опасностями препятствиями и препонами. Но это будет у нас настоящий отчет о путешествии а не какая-нибудь необременительная воскресная прогулка. Луси Наггет выходит из большой палатки где она размещается вместе со своими 60 собаками и автоматом для мороженого и сладко потягивается так что соски отчетливо проступают под тонкой как паутинка розовой шелковой блузкой. Она задумчиво но безотказно слушает цветистые рассказы Отто. На ней кожаные штаны в облипку на ногах сапоги в руках жокейская плетка. Удар с оттяжкой замирает не успев прозвучать. Из спасительного укрытия она делает бросок вперед. Ребро ладони тяжелым тесаком обрушивается на шею собаки. Та мешковато падает как воздушный шарик из которого выпустили воздух. Лапы вздрагивают. С этого момента Отто уже не принимает участия в разговоре.
Он тратит много времени на свою внешность и с удовольствием играет роль любезного светского развлекалы очаровательного болтуна элегантного дамского угодника утонченного бизнесмена любителя и знатока вин.
Но была одна вещь которая заводила Отто еще больше: там где у Луси Наггет между ног соединялись губы любви выпирал на фоне ровного железобетона небольшой бугорок своего рода крохотная ступенечка. Так ерунда. Но если за нее ухватиться.
Отто оценивал расстояние которое отделяло его вытянутую руку от этой маленькой влажной неровности. Полметра не меньше. Надо попытаться одним прыжком добраться до этого места. И в ту же секунду он рванулся вверх. Пальцы уже нащупали край потайной шахты Луси. Но ему не удалось сразу найти клитор. Он снова шлепнулся на пол. Только когда он вновь добрался туда наверх он смог втянуться внутрь опереться руками и протиснуться по шахте дальше ввысь. Как альпинист в скальном камине. Что-то у Луси начало бурно вздрагивать. Это очень затрудняло маневрирование.
Штирия вовсе не зеленая Штирия скорее желтая это неплодородная пустынная местность о чем я хочу предупредить вас заранее. Старая леди бурая как козлиная шкура которая родилась и выросла в Леобене / Кении как раз рассказывает веселую историю о знаменитом мау-мау. Луси охватывает ужас пронзительно вскрикивая она скачет под душем. Гончие и борзые подобно огромной светлой тени мчатся сквозь охваченный низовым пожаром кустарник к спасительному океану. Белое тело Луси по-прежнему извивается от смеха под теплой струей кока-колы фонтанирующей из специальных надутых пузырей которые пристегнуты к груди старой леди. Ее красные губы пылают как открытая рана на нежном овале загорелого лица плутовато сияет и поблескивает пара голубых глаз. Вожаки своры вязнут в глубокой пыли. Убийственно палит солнце загонщики орут и щелкают кнутами.
Одуревший Отто уже дважды почти уцепился за клитор Луси. И оба раза соскользнул. Но он продолжает добиваться своего как прыгун в высоту который вот уже два раза сбил планку а теперь идет на последнюю решающую попытку за которой либо победа либо поражение. Вот очередной рывок. Пальцы крепко цепляются. Теперь он повис на вздрагивающем выступе. Внушительный шмат ванильного мороженого только что сбитого автоматом Луси падает прямо ему на лицо проникает во все отверстия но он и не подумает разжать пальцы!
Рука у него дрожит. Весь низ живота у Луси тоже дрожит зубы стучат как в лихорадке ее насмешки перескакивают с одного на другое неслыханными прыжками сотрясая Отто. Но он не отцепляется.
Все наливаются жиром & жиреют под этим прекрасным голубым небом и в конце концов отваливаются и падают в суп. Плюх!
Отто пьет пиво. Мы по-прежнему надеемся что это будут путевые заметки без всяких лишних глупостей. Соблюдая осторожность он старается держаться как можно крепче не обращая внимания на жидкость которая окатывает его при каждом телодвижении. И подтягиваясь ползком продвигается вверх. Его плечи достигли нижнего края шахты. Теперь их придется как-то скрючить и протолкнуть внутрь.
Корабль качало на волнах & покачивалась влево-вправо белоснежная обшивка верхней палубы она скользила под босоножками Луси синевой отливало Средиземное море под немилосердным убийственным зноем. Ты прекрасна Штирия родина моя ты прекрасна пел эрцгерцог Иоганн. В любом случае слово прекрасный должно встречаться в каждой главе этого романа воспитания. Стюард с напитками на подносе сновал между рядов неподвижно раскисших на жаре пассажиров всех национальностей рас цветов и профессий. Снизу из бара доносился гомон пьяных мужчин и был слышен безрадостный смех девочек с верхней палубы. Гермес-3 — Гермесу-2 просьба выйти на связь. Инспектор портовой полиции П. ждал ответа от Эсперансы которая выбившись из расписания затерялась где-то в Атлантике. Сообщить о прибытии в порт выгрузить пассажиров как и было намечено. Конец связи. Теперь Отто прочно удерживается у входа в отверстие. Верхняя часть тела уже вошла туда целиком. Он неимоверными усилиями продвигается вверх сантиметр за сантиметром. Он чувствует что у него все получится. Луси сладким айсбергом качается на голубых волнах. Она заслоняет Аллену солнце. Гора разрастающаяся между ее загорелых ног не дает ей сделать ни шагу. Розовый язык то и дело высовывается из юношеского рта Хельмута и лижет льдистое мороженое по имени Луси. Тысяча мельтешащих собачьих лап превращает воду в кипящий котел. Молодой метис увешанный орденами и вымпелами говорил на почти совсем непонятном сленге далеких побережий на нем бермуды цвета хаки расстегнутая из-за жары рубашка голые ноги опущены в чан с растаявшей Луси sipping martini on the rocks. На хорошем турецком с едва заметным иностранным акцентом он повторил свое требование недвусмысленно указывая при этом на свой миротворящий револьвер. Да верно это ведь должны быть путевые заметки. Полконтинента вся Штирия все затоплено Луси города & деревни эвакуируются стражи порядка в элегантных лодках плывут мимо. Как они разговаривают с сэром Бенджамином Франклином cow arse шипел по-английски Отто сквозь золотые зубы чахлые сосны отбрасывали чахлые тени высоко над ними коршун чертил в альпийском воздухе свои однообразные круги. Именно в этот момент папа римский вместе с ветреной работницей-иностранкой по имени Бранка исчез в зарослях крапивы. И все же как прекрасно (прекрасно) было вновь оказаться дома. Туарег на своем белом беговом верблюде мчался напролом через фата-моргану так что членам ангельской семьи разинувшим свои жадные пасти досталось по кусочку Луси.
