– Я еще не ложилась.
Он посмотрел на часы. Было пять утра. Окна в домах оставались темными.
– Сможешь приехать? – спросил он. – Надо поговорить. Срочно.
– Как твоя голова?
– Болит.
Он не спросил, откуда она узнала про голову. Догадалась, «увидела» в кино, которое крутится в ее сознании. Или в подсознании. Черт разберет!
– «Напиток забвения» выветрился, и боль вернулась, – добавил Роман. – Зато я лучше соображаю. Почти в порядке.
– Как ты доехал?
– Твоими молитвами.
– Хорошо, я скоро буду. Жди.
В квартире он первым делом сбросил грязную одежду и улегся в ванную, смывать с себя следы пребывания в «преисподней». Неужели Балычев – псих?
«А кто не псих? – размышлял сыщик, ощущая, как вода уносит усталость и стресс. – Расскажи я кому-нибудь, что видел и слышал этой ночью, меня тоже примут за сумасшедшего. А разве смерть Генриха – не безумие? Кто поверит, что его убили? В здравом уме – никто».
Он вспомнил Хасу, которая на свой страх и риск вывела его из каменных коридоров, и призадумался. Зачем она пошла против воли Плутона? И что ей грозит за это?
– Смерть! – выдохнул он и с головой погрузился в душистую пену.
Плутон не простит девчонке предательства. Убьет, как пить дать.
Роман вспомнил, что блондинка была похожа на робота: глаза пустые, как у куклы, речь монотонная. Тогда в подземелье он не думал об этом. Только сейчас он попытался объяснить себе поступок Хасы и не смог. Может, дуреха в самом деле прониклась к нему нежными чувствами?
– Слишком просто, – произнес он, вынырнув из ванны.
Стоя перед мутным от пара зеркалом, вытерся и укутался в махровый халат. Его знобило и подташнивало. Пришло понимание, что он чудом остался жив благодаря танцовщице канкана. Хаса может дорого заплатить за свою доброту.
– Выходит, я у нее в долгу? – спросил Лавров у отражения в зеркале.
Видок еще тот. На лице нездоровая желтизна, веки опухли, под глазами мешки. Прикоснувшись к затылку, он застонал.
Вскоре приехала Глория. Разделась в прихожей, отказавшись от его помощи, прошла в гостиную. Шерстяное кофейное платье до колен, темно-коричневый шарф. Волосы пахнут мятой. Как он когда-то завидовал ее покойному мужу! Как мечтал остаться с ней наедине, обнять… поцеловать ее теплые сухие губы…
– Тебя Санта привез?
– Кто же еще.
– Извини, у меня не убрано.
– Я привезла таблетки. Заскочила по дороге в ночную аптеку.
– Спасибо…
Где прежняя непринужденность? Где искренняя радость от встречи? Глория смотрит на него с заботой. А он бы хотел увидеть в ее глазах любовь.
– Как Санта? Не скучает по деревне?
– Я сняла ему квартиру этажом ниже, – ответила она, роясь в сумочке. – Он возит меня, куда требуется. А в свободное время гуляет по Москве. Ждет не дождется возвращения в Черный Лог. Впрочем, я тоже.
– Позвони ему, пусть поднимется, выпьет чаю.
– У тебя есть хорошая заварка?
– Что-нибудь найдется.
– Что-нибудь Санта пить не станет. Садись, я осмотрю твою голову.
Глория осторожно ощупала место ушиба и вынесла утешительный вердикт:
– Жить будешь, но придется полежать пару дней.
– Невозможно, – возразил он. – Из-за меня погибнет ни в чем не повинная девушка.
Он торопливо рассказал о Балычеве, о подземелье и танцовщицах канкана.
– Этот урод держит их взаперти. Он привык убивать. Ему ничего не стоит прикончить любого. Он не знает жалости.
– Судя по тому, что ты благополучно вернулся домой, Плутон доверяет своим девицам. Иначе где бы Хаса взяла ключи, чтобы выпустить тебя на волю?
– Я обязан ей жизнью.
Глория молча пожала плечами. Разубеждать Лаврова было бы напрасной тратой времени. Она пришла не за этим.
– Кто тебя просил лезть в тот овраг? Установил адрес Балычева, и довольно. Людей губит любопытство. На что ты рассчитывал?
Сыщик вздохнул и развел руками.
– Я поступил опрометчиво. Зато я попал в катакомбы. Мне бы в голову не пришло, что находится под домом. Один из подземных коридоров ведет до оврага, но другие могут тянуться дальше.
– Это бывшие каменоломни, – обронила Глория.
– Откуда ты…
– Я посмотрела в инете, – солгала она. – После твоего звонка. Поселок Рудное построен на месте, где раньше разрабатывали камень для строительства. Каменоломни давно заброшены, часть из них обвалилась.
– Ты бы видела пещеру!
– Вероятно, Балычев расширил ее.
– Как, по-твоему, он убил ресторанную певицу, менеджера и жениха Доры? Какой новый способ изобрел?
– Все новое – хорошо забытое старое.
Лавров взволнованно ходил по комнате из угла в угол.
– Я не могу допустить, чтобы он расправился с моей спасительницей.
– Как ты собираешься ему помешать?
– Пойду и застрелю эту мразь!
– Ах, мой благородный рыцарь, – усмехнулась Глория. – Боюсь, уже поздно. Твой подвиг ничего не исправит.
Сыщик застыл посреди гостиной, сделал шаг назад и рухнул на диван. Пружины издали тихий скрежет.
– Что?.. Она мертва?.. Я не успел?..
– Судьбу не обманешь.
– И ты спокойно говоришь об этом? Я сейчас же поеду… я…
– Тебе не нужно туда ехать, Рома. Ложись в постель и прикладывай компресс на затылок. А лучше – лед. У тебя есть лед? Я пойду взгляну.
Она отправилась на кухню, открыла холодильник и достала форму для ледяных кубиков. Та оказалась пуста.
Лавров слышал, как льется вода. Очевидно, Глория наполнила форму и поставила воду замораживаться.
– Я поеду, – твердил он. – Поеду. Держись, Хаса! Я не оставлю тебя в беде…
Он резко встал, все вокруг поплыло, его повело в сторону. Глория прибежала на грохот и увидела больного на полу.
– С головой не шутят, – ворчала она, наклонившись и трогая его влажный лоб. – До вечера я запрещаю тебе вставать с постели. А там посмотрим. Не терзайся так! Ничего с твоей плясуньей не случится…
Глава 23
Дневник Уну
После спиритического сеанса с Аменофис я затосковала. Казалось, я потеряла нечто бесконечно дорогое: далекий дом, близких, всех, кого я любила.
