– Ни в коем случае. Я заплатил заранее.
– Боже!.. Какая пытка это солнце!..
Мне пришлось встать и сменить легкий сарафан на хлопковые шаровары и блузку с длинными рукавами. Широкополая шляпа завершила мой туалет.
– Отлично, – одобрил Менат. – Машина ждет.
Выйдя из гостиницы, мы окунулись в настоящее пекло.
– Сколько ехать? – уныло осведомилась я, усаживаясь на заднее сиденье такси.
– Тут недалеко.
Чернявый болтливый турок привез нас в небольшой городок, где главной достопримечательностью считались термальные источники. Они с Менатом бойко говорили по-английски, а я пыталась уловить смысл фраз, которыми они обменивались. Английский давался мне легко, но от жары у меня отказали мозги.
Я поняла, что, прокладывая дорогу к целебному источнику, рабочие наткнулись на развалины античного храма. Вызвали археологов, и те подтвердили уникальность находки. Надписи на колоннах храма были посвящены Плутону, повелителю мертвых, и его жене Персефоне.
– Ты слышала? – обернулся ко мне Менат. – Они обнаружили Ворота Плутона, о которых две тысячи лет назад писал Страбон!
– Кто это?
– Автор древней географии в семнадцати книгах.
Мы говорили по-русски, и теперь уже водитель напряженно пытался понять наши слова. В отличие от беглого английского на русском он изъяснялся едва-едва.
– Страбон! Страбон! – радостно откликнулся турок и затараторил по-английски.
Я с трудом следила за его мыслью. Менат заметил мою растерянность и начал переводить.
– Он говорит, что раньше на этом месте стоял красивый античный город. Храмы, театры, роскошные дома, вымощенные камнем улицы, водопровод. Знатные римляне и сама египетская царица Клеопатра приезжали сюда к «Источнику молодости». Но главной святыней считались Ворота Плутона.
Турок-водитель, по совместительству оказавшийся гидом, завзято кивал головой и размахивал руками.
– Он говорит, что античные авторы называют Воротами Плутона еще несколько земных разломов и пещер на Балканах, – продолжал переводить Менат. – Но здешние Ворота были наиболее почитаемы. Это якобы вход в царство мертвых. На самом деле властелином подземного мира считался Аид, но тогда люди боялись произносить имя грозного бога и нарекли его Плутоном. Что-то вроде псевдонима, – добавил он от себя.
Во мне зашевелились воспоминания. Неужели я и тут умудрилась побывать? Но как? Когда?
«Аф… йомен… – зазвучало в моем сознании. – Эвибр… тах…»
Я зажмурилась, схватилась за виски и сжала их до боли.
– Что с тобой, Уну? – всполошился Менат. – Тебе плохо? Эй, парень! Ей нужно на воздух…
Он распахнул дверцу, и в салон такси хлынул полдневный зной. Менат выругался и закрыл машину. Турок-гид притих, глядя на нашу возню. Он достал из дорожного холодильника бутылку с водой и протянул нам со словами:
– Пить!.. Пить!..
Русские туристы уже нанимали его для экскурсий, и он привык, что многие из них не переносят жару.
Несколько глотков, и мне полегчало. Гид опять перешел на английский:
– Она сможет идти?
– Тебе лучше? – наклонился ко мне Менат.
Я молча кивнула, преодолевая тошноту и слабость. Казалось, я надышалась каких-то ядовитых паров. Но они не убили меня, а только вызвали галлюцинации. Перед глазами колыхался густой туман, вытекающий из расщелины…
– Возьмем воду с собой, – донесся до меня голос Мената. – И зонтик. Ты меня слышишь, Уну?
Местность, куда привез нас гид, выглядела довольно мрачно. Желтые песчаные холмы, небо без единого облачка, развалины стен с темными арочными проемами и торчащие повсюду обломки камней. Не верилось, что когда-то здесь был цветущий город. На горизонте тянулись пологие горы с островками скудной растительности. К останкам города вела недостроенная дорога.
Турок зашагал вперед, оглянулся и поманил нас за собой. Менат раскрыл надо мной зонтик. Не помню, сколько мы шли по горячему песку и камням. Руины, до которых, казалось, рукой подать, почти не приближались.
– Ты в порядке? Может, дать воды?
Я молча мотала головой и заставляла себя переставлять ноги. Шаг, еще шаг, еще…
– Вот они! – по-английски воскликнул турок, останавливаясь перед древней каменной аркой, наполовину занесенной песком. – Ворота в подземный мир! Это и есть вход в ад.
Последние слова наш гид произнес шепотом.
– По-моему, мы уже попали в адское пекло, – заметил Менат, смахивая со лба пот. – Уфф! Ну и жарища.
Турок заученным жестом указал на развалины.
– Перед вами капители ионических
[8]
колонн. Там в глубине между ними была расположена пещера, откуда вытекало «дыхание смерти». Если в арку ненароком залетала птица, она тут же падала замертво. Гибель настигала и животных, имевших несчастье забрести слишком близко к Воротам. В городе существовал культ Плутона. При отправлении обрядов жрецы храма впадали в экстаз и делали предсказания…
– Надышавшись ядовитых паров? – вырвалось у меня.
Гид вопросительно уставился на Мената, и тот перевел мои слова.
– О да! Да! – обрадовался турок. – Газ, истекающий из расщелины, поражал насмерть не всех. Возможно, жрецы использовали противоядие. Они вдыхали испарения для вхождения в мистический транс: состояние, при котором человеку открывается прошлое или будущее. Простые люди, паломники, не допускались в святилище. Им позволялось только наблюдать за жертвоприношениями и молиться. Рядом с Воротами был бассейн и места для отдыха. Многие поселялись и жили поблизости, пока не избавлялись от своей болезни.
– Разве смерть исцеляет?
Гид воздел руки к небу, закатил глаза и расплылся в блаженной улыбке.
– О-о! Нет такого недуга, коего бы не исцелила смерть!
– Да ты философ, – нахмурился Менат.
Солнце пекло немилосердно. Зонтик, который был раскрыт надо мной, не спасал от жгучих лучей. Я чувствовала, как вся моя кожа горит огнем.
Турок обошел засыпанную песком и мелкими камешками арку. Казалось, он совершенно не страдал от зноя.
– По предположениям археологов, здешняя подземная пещера невелика, – тараторил он. – Всего каких-нибудь метров двадцать. Считалось, что ядовитый газ посылает Плутон. В его мрачные владения никогда не проникает солнце. Там, на берегах подземных рек, растут бледные цветы и порхают души усопших. Угрюмый старик поджидает вновь прибывших и перевозит их через реку на своей лодке. За эту услугу перевозчик взимает небольшую плату. Поэтому каждому умершему непременно клали в рот монету. Она так и называлась: обол Харона…
