– Кто бы сомневался. А Дора? Что с ней будет?
– Она получит известность как художник-депрессионист. Ее мрачные полотна найдут своих поклонников.
– Депрессионизм – это новое течение в искусстве?
– Вроде того.
Сквозь сиреневые шторы в комнату пробивался догорающий закат. На комоде, где раньше стояли часы с амурами, было пусто. Но Лаврову казалось, что он видит их ехидные рожицы и слышит язвительное хихиканье.
– Когда ты уезжаешь в Черный Лог? – спросил он.
– Завтра.
Он не знал, что сказать, и только смотрел, как Глория листает тетрадь, куда Уну записала свою странную историю.
– До сих пор ломаю голову, почему Плутон тогда меня не убил? – признался сыщик. – Почему запер в пещере до утра?
– Вероятно, ты сбил его с толку, обвинив в убийстве певицы и менеджера. Он собирался выяснить, что ты имел в виду.
– Язык мой – друг мой. Хотя Катя мне не поверила, как я ни старался убедить ее, что не имею отношения к самоубийству Красовских.
– А ты-то тут при чем?
– В самом деле! – усмехнулся Роман. – При чем тут я?
Он помолчал, собираясь с мыслями. У него осталось много вопросов, на которые он не надеялся получить вразумительных ответов.
– Кстати, в дневнике написано о «Титанике»… это, правда, про коридор времени и все такое? – все же спросил он.
– Кто-то же шлет сигналы SOS с тонущего корабля? Не секрет, что проходящие мимо суда иногда видят на месте гибели лайнера людей, которые барахтаются в воде и зовут на помощь. Порой они даже спускают шлюпки, чтобы подобрать терпящих бедствие… но те исчезают, словно мираж.
Лавров вспомнил лицо Уну, ее опущенные глаза, бледные щеки и рот, похожий на бутон розы. Прелестные черты уже утратили четкость, словно подернулись лунной дымкой…
– Сожги эту тетрадь, – сказал он Глории. – Прямо сейчас!
Вечером того же дня сыщик отправился в Рудное и осмотрел пепелище, где стоял дом Плутона. Пожар уничтожил все, что могло гореть. Крыша рухнула, стены почернели. У обугленного столба сидела рыжая вислоухая дворняжка.
– Найда! Иди сюда! – позвал Роман, протягивая ей бутерброд с колбасой.
Собака, не веря своему счастью, завиляла хвостом.
– Ешь, – добродушно приговаривал он, глядя, как она уплетает угощение. – Я за тобой. Поедешь жить в деревню, к одной красивой, но жутко вредной женщине. Она тебе понравится…
Наталья Солнцева
Отрывок из следующего романа «Принцесса из Шанхая»
«Вы окружили себя собственными снами, и это сновидение будет тянуться, пока вы не проснетесь».
Ошо
Глава 1
Дальний Восток. Тайга
Между деревьями стоял туман. Верхушки старых елей тонули во мгле, и где-то рядом, невидимый в белесом мареве, потрескивал сучьями, шуршал опавшей хвоей затаившийся враг.
– Ну, где ты там? – с пьяной удалью выкрикнул охотник, вскидывая ружье. – Выходи! Что, молчишь? Молчишь… боишься! Думаешь, тебя пуля не возьмет? Она у меня серебряная! На оборотня!
Тишина, нарушаемая звуками леса, была ему ответом. Туман стоял в голове охотника, тяжелый хмельной угар.
«Они обе исчезли, – думал охотник. – Покинули меня. Сначала одна… потом другая. Они обманули меня! Обещали счастье, неслыханную удачу… восторг и упоение – любовью, властью! Над золотом, над душами людскими… над женщинами! И где это все? Утекло, просочилось между пальцев, как талая водица. Правда, у меня еще кое-что осталось, вернее, кто. Она! Волшебная, милая, сладкая… и недоступная. Она тоже ускользает… Как мне сделать ее своей? Навсегда, навеки? Такую приступом не возьмешь, придется подбираться на мягких лапах… будто таежный князь к желанной добыче!»
Громкий треск справа, за покрытыми лишайником стволами, заставил его вздрогнуть, и, не целясь, выстрелить.
– Ха-ха! На, получай! Ха-ха-ха! – захлебываясь истерическим смехом, завопил он. – Получай, чудище!
Снова воцарилось спокойствие, и только непуганные звуком выстрела птицы застрекотали, зашумели, взлетая.
– Что тебе нужно, урод? – со слезами в голосе, спрашивал охотник. – Ты же сам все можешь! Ты уже забрал у меня все! Осталась она… одна она…
Спотыкаясь о гниющий валежник, он побрел вперед, наугад, пока под ногами не чавкнуло, и не ударил в нос острый запах болота. Страх, змеей свернувшийся в груди охотника, распрямился, выбросил тысячи ядовитых жал, остановил кровь в жилах. Зыбкая почва слабо колыхнулась и замерла; замер, охваченный ужасом, и охотник. Трясина! Вот куда заманил его проклятый оборотень…
Охотник дернулся, ринулся в сторону, но только опасно потревожил трясину – с тихим утробным вздохом она прильнула к его ногам и жадно потянула их вниз. Каждое движение жертвы только усиливало ее цепкую хватку.
Предсмертную тоску ни с чем не спутаешь. И охотник опустил руки, задохнулся в ее неумолимых тисках… Или это разлилась по всему телу ставшая в последнее время привычной боль, которая то накатывала резким удушьем, то отступала? Сквозь густую пелену ее смутно долетали до охотника грузные, приближающиеся шаги оборотня…
– А-ааа-аааа-а! – хотел закричать он. Но из синеющих губ вырвалось слабое шипение, отдающее запахом перегара…
Кажется, оборотень оказался еще страшнее, чем мог предположить охотник. Он надвигался, застилая собою белый свет, и хруст валежника под его лапами взрывался в ушах охотника, как динамит, которым глушат в здешних реках рыбу.
«Он убьет меня… – мелькнуло в гаснущем сознании охотника. – Мое тело засосет трясина, и никто никогда не узнает, как закончилась моя жизнь. Или я уже умер… и вижу перед собой существо из ада, которое явилось по мою душу…»
* * *
Москва. Полгода спустя
Альбина Эрман выбирала костюм для вечернего выхода. Сегодня ей надо выглядеть шикарно и соблазнительно – возможно, мужчина ее мечты наконец решится и сделает ей предложение. Все к тому идет последние пару месяцев.
– Примерьте вот это, – предложила продавщица, – худощавая девушка в мини-юбке, коротко стриженая, с крашеной челкой торчком. – Элегантная модель!
«Совсем как я на заре своей карьеры», – подумала госпожа Эрман, глядя на нее. Снисходительно кивнула и пошла к примерочной кабинке.
Белый костюм вправду оказался ей и в пору, и к лицу: юбка в обтяжку, едва закрывающая колени, приталенный жакет с гладким длинным рукавом, с оригинальной скрытой застежкой смотрелся великолепно за счет переливов благородного атласа. Отсутствие вычурных деталей только подчеркивало изысканные линии безупречного кроя.
Цена немного смутила, но Альбина колебалась одно мгновение, после чего переоделась, вышла из примерочной и велела продавщице упаковать покупку. В такой день экономия неуместна.
