Лидия.
– Хэнк?
– Да?
– Где ты был?
– На Каталине.
– С ней?
– Да.
– Послушай, после того, что ты мне про нее сказал, я разозлилась. У меня был роман. С гомосексуалистом. Это было ужасно.
– Я скучал по тебе, Лидия.
– Я хочу вернуться в Л. А.
– Это хорошо.
– Если я вернусь, ты ее бросишь?
– Она хорошая женщина, но если ты вернешься, я ее брошу.
– Я возвращаюсь. Я люблю тебя, старик.
– Я тебя тоже люблю.
Мы продолжали разговаривать. Уж и не знаю, сколько мы проговорили. А когда закончили, я ушел обратно в спальню. Ди Ди вроде бы уснула.
– Ди Ди? – спросил я и приподнял ей одну руку. Очень вялая. На ощупь тело – как резина. – Хватит шуток, Ди Ди, я знаю, что ты не спишь. – Она не шевелилась. Я огляделся и заметил, что ее пузырек снотворного пуст. Раньше он был полон. Я пробовал эти таблетки. Одной хватало, чтобы тебя убаюкать, только больше похоже, будто тебя огрели по башке и похоронили заживо.
– Ты наглоталась таблеток…
– Мне… все… равно… ты к ней уходишь… мне все… равно…
Я забежал на кухню, схватил тазик, вернулся и поставил его на пол у кровати. Потом перетянул голову и плечи Ди Ди за край и засунул пальцы ей в глотку. Ее вырвало. Я приподнял ее, дал немного подышать и повторил процедуру. Проделывал то же самое еще и еще. Ди Ди блевала. Когда я приподнял ее в очередной раз, у нее выскочили зубы. Они лежали на простыне, верхние и нижние.
– У-у-у… мои жубы, – произнесла она. Вернее, попыталась произнести.
– Не беспокойся о зубах.
Я опять засунул пальцы ей в горло. Потом снова втащил на кровать.
– Я не хошю, – сказала она, – штоб ты видел мои жубы…
– Да все в порядке, Ди Ди. Они у тебя не гнилые.
– У-у-у-у.
Она ожила ровно настолько, чтобы вставить зубы на место.
– Отвези меня домой, – сказала она, – я хочу домой.
– Я останусь с тобой. Я тебя сегодня ночью одну не брошу.
– Но в конце концов бросишь?
– Давай одеваться, – сказал я.
Валентино оставил бы себе и Лидию, и Ди Ди. Потому и умер таким молодым.
20
Лидия вернулась и нашла себе миленькую квартиру в районе Бербанка. Казалось, я ей сейчас дороже, чем до нашего расставанья.
– У моего мужа был вот такой вот здоровый хрен, и больше ни фига не было. Ни личности, ни флюидов. Один здоровенный хуй, а он думал, что ему больше ничего и не надо. Но господи ты боже мой, какой же он был тупой! С тобой же я эти флюиды все время получаю… такая электрическая обратная связь, никогда не прекращается. – Мы лежали вместе на постели. – А я даже не знала, большой у него хрен или нет, потому что до его хрена я хренов в жизни не видала. – Она пристально в меня вглядывалась. – Я думала, они все такие.
– Лидия…
– Чего?
– Я должен тебе кое-что сказать.
– Что?
– Я должен съездить повидаться с Ди Ди.
– Съездить повидаться с Ди Ди?
– Не остри. Есть зачем.
– Ты же сказал, все кончено.
– Все и кончено. Я просто не хочу ее бросать слишком круто. Я хочу объяснить ей, что произошло. Люди слишком холодны друг с другом. Я не хочу ее вернуть, я просто хочу попробовать объяснить, что случилось, чтоб она поняла.
– Ты хочешь ее выебать.
– Нет, я не хочу ее выебать. Я едва ли хотел ее ебать, когда был с ней. Я просто хочу объяснить.
– Мне это не нравится. По мне, так это… звучит… сусально.
– Дай мне так сделать. Пожалуйста. Я просто хочу все прояснить. Я скоро вернусь.
– Ладно. Только давай скорее.
Я сел в «фольксваген», срезал угол на Фонтан, проехал несколько миль, затем свернул на север в Бронсоне и пригнал туда, где высокая арендная плата. Оставил машину снаружи, вышел. Поднялся по длинной лестнице и позвонил. Дверь открыла Бьянка. Помню, как-то вечером она открыла дверь голой, я схватил ее, и, когда мы целовались, сверху спустилась Ди Ди и спросила:
– Что тут у вас такое?
На сей раз все было не так. Бьянка спросила:
– Тебе чего надо?
– Я хочу видеть Ди Ди. Хочу с ней поговорить.
– Она больна. Очень больна. Мне кажется, тебя не следует к ней пускать вообще после того, как ты с ней обошелся. Ты настоящий первостатейный подонок.
– Я просто хочу с нею поговорить, объяснить кое-что.
– Ладно. Она у себя в спальне.
Я прошел по коридору в спальню. Ди Ди лежала на постели в одних трусиках. Рукой она прикрывала глаза. Отличные груди. Рядом с кроватью стояла пустая пинта виски, на полу горшок. От горшка несло блевотиной и пойлом.
– Ди Ди…
Она приподняла руку.
– Что? Хэнк, ты вернулся?
– Нет, постой, я просто хочу с тобой поговорить…
– О, Хэнк, я так ужасно по тебе скучала. Я чуть с ума не сошла, больно было кошмарно…
– Я хочу, чтобы тебе стало легче. Вот и зашел. Может, я глупый, но я не верю в неприкрытую жестокость…
– Ты не знаешь, каково мне…
– Знаю. Я там бывал.
– Хочешь выпить? – Она показала на бутылку. Я взял пустую бутылку и печально поставил на место.
– В мире слишком много холода, – сказал я. – Если б только люди могли договариваться обо всем, было бы по-другому.
– Останься со мной, Хэнк. Не уходи к ней, пожалуйста. Прошу тебя. Я уже достаточно прожила, я знаю, как быть хорошей женщиной. Ты это сам понимаешь. Я буду хорошей, и с тобой, и для тебя.
– Лидия меня зацепила. Я не могу объяснить.
– Она вертихвостка. Она импульсивна. Она тебя бросит.
– Может, этим-то и берет.
– Ты хочешь шлюху. Ты боишься любви.
– Может, ты и права.
– Поцелуй меня, и все. Я ведь не слишком многого прошу – чтобы ты меня поцеловал?
– Нет.
Я растянулся с нею рядом. Мы обнялись. Изо рта у Ди Ди пахло рвотой. Она поцеловала меня, я поцеловал ее, и она прижала меня к себе. Я отстранился как можно нежнее.
– Хэнк, – сказала она. – Останься со мной! Не возвращайся к ней! Смотри, у меня красивые ноги!
Ди Ди подняла одну ногу и показала мне.
– И к тому же у меня хорошие лодыжки! Посмотри!
