Я шел по болоту дальше. Наконец достиг сухой земли. Выбрался на дорогу. Всего-навсего старая грунтовка, но как приятно смотреть на нее. Я видел следы шин, отпечатки копыт. Над головой даже тянулись провода, несли куда-то электричество. Нужно просто-напросто идти за этими проводами. Я шел по дороге. Солнце стояло высоко – должно быть, уже полдень. Я шел дальше, как дурак.
Я добрался до запертых ворот посреди дороги. Что это означает? Сбоку маленькая калитка. Очевидно, ворота не пускают скот. Но где этот скот? Где владелец скота? Может, он наезжает сюда только раз в полгода.
Макушка у меня начала раскалываться. Я поднял руку и пощупал то место, куда мне навернули дубинкой в филадельфийском баре 30 лет назад. Остался шрам. Теперь этот шрам, пропеченный солнцем, распух. Выпирал небольшим рогом. Я отковырял кусочек и бросил на дорогу.
Я шел еще час, потом решил повернуть назад. Значит, придется тащиться обратно весь путь, однако я чувствовал, что сделать это надо. Я снял рубашку и обмотал ею голову. Раз или два я останавливался и вопил:
– ЛИДИЯ! – Ответа не было.
Через некоторое время я добрел до тех самых ворот снова. Нужно лишь обойти их, но кое-что меня не пускало. Оно стояло перед воротами, футах в 15 от меня. Маленькая важенка, олененок, что-то типа того.
Я медленно двинулся к нему. Оно не пошевелилось. Пропустит или нет? Казалось, оно меня совсем не боится. Наверное, чует мое смятение, мою трусость. Я подходил все ближе. Оно никак не уступало мне дорогу. У него были большие прекрасные карие глаза – прекраснее глаз любой женщины, что я когда-либо встречал. Невероятно. Я стоял от него в 3 футах, уже готовый сдать назад, когда оно рванулось с места и сигануло с дороги в леса. Оно было в отличной форме – бегать умело еще как.
Дальше по дороге я услышал, как где-то течет вода. Вода мне нужна. Без воды ведь долго не протянешь. Я сошел с дороги и двинулся на шум. На пути стоял травянистый пригорок, и, перевалив через него, я ее увидел: вода лилась из нескольких цементных труб в стене плотины в нечто вроде водохранилища. Я уселся на край и снял ботинки с носками, закатал штанины и сунул ноги в воду. Потом полил себе на голову. Потом попил – но не слишком много и не слишком быстро, совсем как в кино.
Немного придя в себя, я заметил пирс, выступавший в водохранилище. Я вышел туда и наткнулся на большой железный ящик, привинченный к стенке пирса. Он был заперт на засов. Там, внутри, вероятно, телефон! Я мог бы позвонить и вызвать подмогу!
Я сходил, нашел камень побольше и начал сбивать замок. Тот не поддавался. Что, к дьяволу, сделал бы на моем месте Джек Лондон? Что бы сделал Хемингуэй? Или Жан Жене?
Я продолжал колотить камнем по замку. Время от времени я промахивался и попадал по замку или по ящику рукой. Содрал кожу, потекла кровь. Я собрался с силами и нанес замку один последний удар. Дужка отскочила. Я снял замок и открыл железную дверцу. Телефона внутри не было. Внутри были какие-то переключатели и какие-то толстые кабели. Я сунул туда руку, коснулся провода – и меня ужасно тряхнуло. Затем я потянул на себя выключатель. Заревела вода. Из 3 или 4 дыр в цементной стене плотины ударили гигантские белые струи. Я дернул второй переключатель. Еще три или четыре дырки открылись, выпуская тонны воды. Я потянул за третий – и вся плотина дрогнула. Я стоял и смотрел, как вырывается вода. Может, у меня получится устроить наводнение, приедут ковбои на лошадях или в маленьких видавших виды пикапах и спасут меня. Я уже видел заголовок:
ГЕНРИ ЧИНАСКИ, МЕЛКИЙ ПОЭТ, ТОПИТ ШТАТ ЮТА, СПАСАЯ СВОЮ НЕЖНУЮ ЛОС-АНДЖЕЛЕССКУЮ ЖОПУ.
Я решил, что лучше не стоит. Вернул все переключатели, как были, закрыл железный ящик и повесил на место сломанный замок.
Я ушел от водохранилища, чуть повыше отыскал еще одну дорогу и двинулся по ней. Казалось, по ней ходили чаще. Я шел. Никогда я так не уставал. Глаза едва видели. Вдруг навстречу мне попалась маленькая девчушка лет 5. В синем платьице и белых туфельках. Похоже, меня она испугалась. Я постарался выглядеть приятным и дружелюбным, бочком придвигаясь к ней.
– Девочка, не уходи. Я ничего плохого тебе не сделаю. Я ЗАБЛУДИЛСЯ! Где твои родители? Девочка, отведи меня к своим родителям!
Маленькая девочка ткнула куда-то пальцем. На дороге впереди я увидел трейлер, а рядом – машину.
– ЭЙ! Я ЗАБЛУДИЛСЯ! – закричал я. – ГОСПОДИ, КАК ЖЕ Я РАД, ЧТО ВАС УВИДЕЛ!
Из-за трейлера вышла Лидия. Из волос торчали красные бигуди.
– Иди сюда, хлюздя городская, – сказала она. – Пошли домой.
– Я так рад тебя видеть, детка, поцелуй меня!
– Нет. Иди за мной.
Лидия пустилась бегом футах в 20 впереди. За такой не угонишься.
– Я спросила этих, в трейлере, не видали они поблизости парня из города, – крикнула она через плечо. – Они сказали, что нет.
– Лидия, я люблю тебя!
– Давай быстрей! Как ты медленно!
– Постой, Лидия, подожди!
Она сиганула через колючую проволоку. У меня не получилось. Я запутался в колючках. Я не мог пошевелиться. Как корова в мышеловке.
– ЛИДИЯ!
Она вернулась со своими красными бигуди и стала отцеплять меня от проволоки.
– Я пошла по твоему следу. Нашла твой красный блокнотик. Ты специально заблудился, потому что тебе моча в голову стукнула.
– Нет, я заблудился из невежества и страха. Я незавершенная личность – я городская личность с задержкой в развитии. Я в какой-то степени – моросливый говенный неудачник, которому нечего предложить.
– Господи, – сказала она, – ты думаешь, я этого не знаю? – и освободила меня от последней колючки.
Я припустил за Лидией. Мы снова были вместе.
31
Через 3 или 4 дня я должен был лететь на чтения в Хьюстон. Я съездил на бега, надрался там, а после поехал в бар на бульваре Голливуд. Вернулся домой в 9 или 10 вечера. Идя через спальню к ванной, зацепился за телефонный шнур. Упал и ударился об угол кровати – стальной край рамы, острый, как лезвие ножа. Поднявшись на ноги, я увидел, что чуть выше лодыжки у меня глубокая рана. Кровь хлестала на ковер, и за мной в ванную тянулась кровавая полоса. Кровь лилась на кафель, и я везде оставлял следы.
В дверь постучали, и я впустил в дом Бобби.
– Святый боже, чувак, что стряслось?
– Это СМЕРТЬ, – сказал я. – Я истекаю кровью до смерти…
– Дядя, – сказал он, – ты бы сделал что-нибудь с ногой.
Постучалась Вэлери. Ее я тоже впустил. Она завопила. Я налил по одной Бобби, Вэлери и себе. Зазвонил телефон. Лидия.
– Лидия, маленькая моя, я истекаю кровью!
– У тебя опять драматический приход?
– Нет, я истекаю кровью до смерти. Спроси Вэлери.
