Я был представлен величайшим убийцам и жуликам нашего века.
Что до меня, то я временно не работал.
Потом подошел Харви.
— Буковски, хотите немного виски с водой?
— Конечно, Харви, конечно.
Мы направились на кухню.
— А галстук зачем?
— У меня на брюках сломана молния. А трусы слишком тесные. Конец галстука прикрывает вонючие волосы прямо над хуем.
— По-моему, вы лучший из современных мастеров короткого рассказа. С вами никто не сравнится.
— Конечно, Харви. Где же виски?
Харви показал мне бутылку шотландского виски.
— Я пью только этот сорт, поскольку вы всегда упоминаете его в своих рассказах.
— Но я уже сменил марку, Харви. Я нашел кое-что получше.
— Как называется?
— Разрази меня гром, если я помню.
Я отыскал высокий стакан и налил туда виски пополам с водой.
— Снимает нервозность, — сказал я ему. — Знаете?
— Конечно, Буковски.
Я залпом выпил до дна.
— Хотите еще?
— Конечно.
Я взял вторую порцию, пошел в комнату и уселся в свой угол. Тем временем опять поднялся шум: Дзэн-учитель уже ПРИБЫЛ!
Дзэн-учитель носил весьма причудливую одежду и все время щурил глаза. А может, они у него от рождения были такие.
Дзэн-учителю понадобились столы. Рой бегал по всему дому в поисках столов.
Между тем Дзэн-учитель был очень спокоен, очень любезен. Я допил виски и отправился за новой порцией. Вернулся.
Вбежал ребенок с золотистыми волосами. Лет одиннадцати.
— Буковски, мне знакомы некоторые ваши рассказы. По-моему, вы самый великий из всех писателей, которых я знаю!
Длинные белокурые локоны. Очки. Стройное тело.
— Отлично, крошка. Ты уже большая. Мы поженимся. Будем жить на твои деньги. Я уже начинаю уставать. Ты можешь попросту выставлять меня напоказ в какой-нибудь стеклянной клетке с вентиляционными отверстиями. Я разрешу тебе спать с мальчишками. Я даже буду смотреть.
— Буковски! Только потому, что у меня длинные волосы, вы решили, что я девчонка! Меня зовут Пол! Нас же знакомили. Вы что, не помните?
Отец Пола, Харви, смотрел на меня. Я увидел его глаза. После чего я понял, что он уже не считает меня таким уж хорошим писателем. Может, даже считает плохим. Ну что ж, вечно притворяться нельзя.
Но мальчишка ничуть не смутился.
— Все нормально, Буковски! Вы все равно величайший писатель из всех, кого я читал. Папа разрешил мне прочесть некоторые ваши рассказы…
И тут погас свет. Именно этого малыш и заслуживал за свою трепотню…
Но всюду были свечи. Все искали свечи — ходили в поисках свечей и зажигали их.
— Черт подери, это пробки. Замените пробки, — сказал я.
Кто-то сказал, что это не пробки, это нечто другое, поэтому я махнул на всех рукой и, пока зажглись все эти свечи, пошел на кухню за новой порцией виски. Черт возьми, там стоял Харви.
— У вас чудесный сынишка, Харви. Ваш мальчик, Питер…
— Пол.
— Извините. Эти библейские имена…
— Понимаю.
(Богатеи все понимают; они только ни черта не делают.)
Харви откупорил новую бутылку. Мы поболтали о Кафке. О Досе. О Тургеневе, Гоголе. Обо всей этой тягомотине. Потом повсюду появились свечи.
Дзэн-учитель вознамерился взяться за дело. Еще раньше Рой вручил мне два кольца. Я пощупал. Они были на месте. Все ждали нас. Я ждал, когда Харви рухнет на пол от такого количества виски. Но ждал я напрасно. Он сумел выпить вдвое больше моего и все еще стоял на ногах. Такое бывает нечасто. Пока зажигались свечи, мы уговорили половину литровой бутылки. Мы вышли к гостям. Я сбагрил кольца Рою. Днями раньше Рой сообщил Дзэн-учителю, что я пьяница… не заслуживаю доверия… либо слабовольный, либо испорченный тип — по этой причине во время церемонии не надо просить у Буковски кольца, ведь Буковски может вообще не прийти. А может и потерять кольца, или сблевать, или потерять Буковски.
Наконец церемония началась. Дзэн-учитель принялся вертеть в руках свою черную книжечку. С виду она казалась не очень толстой. Страниц этак сто пятьдесят.
— Прошу, — сказал Дзэн, — во время церемонии не пить и не курить.
Я осушил свой стакан. Я стоял справа от Роя. Все принялись допивать свое спиртное.
Потом Дзэн-учитель выдавил из себя робкую улыбку.
Христианские церемонии бракосочетания были мне хорошо знакомы по собственному печальному опыту. А дзэн-буддистская церемония очень напоминала христианскую с небольшим добавлением бреда сивой кобылы. В какой-то момент были зажжены три маленькие палочки. У Дзэна их была целая коробка — две или три сотни. После зажжения одну палочку воткнули в центр банки с песком. Это была дзэн-палочка. Роя попросили воткнуть его горящую палочку с одной стороны дзэн-палочки, Холлис попросили воткнуть свою с другой.
Но палочки стояли не совсем правильно. Едва заметно улыбнувшись, Дзэн-учитель придал палочкам новую глубину и величие.
Потом Дзэн-учитель извлек откуда-то коричневые бусы.
Он протянул бусы Рою.
— А теперь? — спросил Рой.
Черт возьми, подумал я, вечно он изучает всякую чепуху. А к собственной свадьбе не мог подготовиться.
Дзэн наклонился вперед и положил правую руку Холлис на левую ладонь Роя. Таким образом бусы охватили обе руки.
— Согласны ли вы…
— Да…
(И это дзэн-буддизм? — подумал я.)
— А вы, Холлис…
— Да…
Тем временем, при свечах, какой-то засранец не меньше сотни раз сфотографировал церемонию. Это действовало мне на нервы. Не исключено, что это был агент ФБР.
Щелк! Щелк! Щелк!
Никакого преступления мы, конечно, не совершали. Но все равно это раздражало, поскольку делалось внаглую.
И тут я обратил внимание на то, как выглядят при свечах уши Дзэн-учителя. Свет струился сквозь них так, как будто они были сделаны из тончайшей туалетной бумаги.
Человека с такими тонкими ушами, как у Дзэн-учителя, я еще никогда не видел. Так вот что сделало его святым! Я должен был заполучить эти уши! Чтобы носить их в бумажнике, приделать коту. Или чтобы держать под подушкой.
Конечно, я знал, что во мне говорит все выпитое виски с водой заодно с выпитым пивом, и все-таки, с другой стороны, я этого вовсе не знал.
Я не мог отвести глаз от ушей Дзэн-учителя.
А между тем звучали новые речи.
