— В смысле?
— В смысле, что, когда она бросилась на тебя через кофейный столик, ты как при замедленной съемке всё. Совсем не возбудился. Просто взял ее за одну руку, потом за другую — и перекатил. А потом сам забрался сверху и сказал: «Да что с тобой такое?»
— Пиво помогает, — сказал Эрик — Сам попробуй.
Луи отвернул крышку и сел на край кровати. Луи редактировал один журнальчик — «Бунт крыс». Издавался на ротаторе. Маленький журнал, не лучше и не хуже прочих. Все они надоедали; таланта с гулькин нос, да и то не всегда. Луи теперь делал 15-й не то 16-й номер.
— Она ж у себя дома, — сказал Луи, припоминая, что было ночью. — Она сказала, что это ее дом, а нам всем надо выметаться.
— Разница идеалов и точек зрения. С ними всегда неприятности, и разница эта есть тоже всегда. А кроме того, она и была у себя дома, — сказал Эрик.
— И я, наверное, пивка хлебну, — сказала Глория. Встала, надела платье и нашла себе теплое пиво. Ничего так себе старший препод, подумал Эрик.
Они сидели и пытались влить в себя это пиво.
— Кому телевидения? — спросил Луи.
— Только попробуй, — сказала Глория. Вдруг оглушительно грохнуло — стены затряслись.
— Боже! — сказал Эрик.
— Что это? — спросила Глория.
Луи подошел к двери и открыл. Они были на втором этаже. Имелся балкон, а сам мотель построили вокруг бассейна. Луи глянул вниз.
— Вы не поверите, но в бассейне сейчас — мужик фунтов в пятьсот весом. А взорвалось, когда он туда прыгнул. Я таких больших никогда не видел. Огромный просто. А с ним еще кто-то, фунтов четыреста. Похоже, сын. Вот сейчас сынок этот прыгать собирается. Держитесь!
Еще раз взорвалось. Стены опять тряхнуло. Из бассейна взметнулась вода.
— Теперь плывут парочкой. Ну и видок! Эрик и Глория подошли к двери и выглянули.
— Опасная ситуация, — заметил Эрик.
— То есть?
— То есть, поглядев на весь этот жир внизу, мы неизбежно им что-нибудь заорем. Детский сад, понимаешь. Но у нас похмелье, поэтому случиться может что угодно.
— Ага, так и вижу — они бегут сюда и колотят в дверь, — сказал Луи. — И как мы тогда справимся с девятью сотнями фунтов?
— Да никак, даже если б не болели.
— А раз болеем, и подавно.
— Нуда.
— ЭЙ, ЖИРНЫЙ! — заорал вниз Луи.
— Ой нет, — сказал Эрик — Ой нет, пожалуйста. Мне нехорошо…
Оба толстяка задрали головы из бассейна. На обоих были голубенькие плавки.
— Эй, жиртрест! — вопил Луи. — Спорим, ты перднешь — и водоросли отсюда до Бермуд долетят!
— Луи, — сказал Эрик, — там нет водорослей.
— Там нет водорослей, жирный! — орал Луи. — Ты их все, наверно, жопой засосал!
— О боже мой, — сказал Эрик. — Я писатель, потому что трус, а теперь мне грозит внезапная и насильственная смерть.
Толстяк побольше вылез из бассейна, тот, что помельче, — за ним. Слышно было, как они поднимаются по лестнице — шлеп, шлеп, шлеп. Стены вздрагивали.
Луи запер дверь и накинул цепочку.
— Ну какое отношение это имеет к приличной и законопослушной литературе? — спросил Эрик.
— Наверно, никакого, — ответил Луи.
— Все ты со своим блядским ротатором, — сказал Эрик.
— Мне страшно, — сказала Глория.
— Нам всем страшно, — сказал Луи.
Тут к двери снаружи подошли. БАМ, БАМ, БАМ, БАМ!
— Чего? — спросил Луи. — В чем дело?
— Открывай дверь на хуй!
— Никого нет дома, — сказал Эрик.
— Я вам, ублюдки, покажу!
— Ой, сэр, покажите мне, пожалуйста! — крикнул Эрик.
— Ты зачем это сказал? — спросила Глория.
— Черт, — сказал Эрик. — Я просто пытаюсь ему не перечить.
— Открывайте, или я так зайду!
— С таким же успехом можешь и потрудиться, — сказал Луи. — А мы посмотрим, как у тебя получится.
Они услышали, как туша навалилась на дверь. Та выгнулась и подалась.
— Все ты со своим блядским ротатором, — сказал Эрик.
— Это хорошая была машина.
— Помоги мне дверь подпереть, — сказал Эрик. Они уперлись в дверь, противостоя гигантской массе. Дверь слабла. Потом донесся еще один голос:
— Эй, что тут происходит?
— Я сейчас этим хулиганам урок преподам, вот что тут происходит!
— Дверь сломаешь — вызову полицию.
— Че?
Еще один бросок на дверь — и все успокоилось. Остались только голоса.
— Меня досрочно освободили за оскорбление действием. Может, и не стоит сейчас так кипятиться.
— Ага, ты это… остынь, чтоб никого не покалечить.
— Но они мне купаться мешали.
— Есть вещи поважнее купания, мужик.
— Например, пожрать, — сказал через дверь Луи. БАМ! БАМ! БАМ! БАМ!
— Тебе чего надо? — спросил Эрик.
— Слушайте сюда, ребята! Еще хоть один звук от вас — всего один — и я зайду!
Эрик и Луи промолчали. Два толстяка удалились по лестнице.
— По-мойму, мы б их завалили, — сказал Эрик-Жирные ж неповоротливые. Легко.
— Ага, — сказал Луи. — По-моему тоже, мы б их завалили. То есть если б захотели.
— У нас пиво кончилось, — сказала Глория. — А холодненького бы не помешало. У меня совсем нервы разболтались.
— Ладно, Луи, — сказал Эрик. — Ты идешь за пивом, а я плачу.
— Нет, — ответил Луи, — идешь ты, плачу я.
— Я плачу, — сказал Эрик, — а за пивом отправим Глорию.
— Ладно, — сказал Луи.
Эрик дал Глории денег, проинструктировал, они открыли дверь и выпустили ее. В бассейне никого не было. Славное калифорнийское утречко — смог, затхло и безжизненно.
— Все ты со своим блядским ротатором, — сказал Эрик.
— Да хороший журналец, — ответил Луи. — Не хуже других.
— Наверно.
А потом они вставали и садились, садились и вставали, дожидаясь, когда же Глория вернется с холодным пивом.
Упадок и разрушение
В «Голодном алмазе» был понедельник. Внутри всего двое — Мел и бармен. Днем по понедельникам Лос-Анджелес — ебеня; даже вечером в пятницу это ебеня, но особенно — днем по понедельникам. Бармен — его звали Карл — пил втихаря у себя под стойкой, а напротив него лениво нависал над выдохшимся зеленым пивом Мел.
