— Ой, нет, спасибо…
— Ладно, слушайте, — сказал Тед. — Нам лучше пойти поставить.
— Хорошо, я поставлю два доллара на победителя. Какая лошадь? Номер четыре?
— Да-да, детка, четверка…
Они сделали ставки и вышли посмотреть заезд. Четверка пошла не очень, ее со всех сторон затирали, потом исправилась, бежала пятой из девяти, а затем стала разгоняться и к финишу пришла голова в голову с фаворитом два-к-одному. Фотофиниш.
Черт возьми, подумал Тед, уж с этой-то должно повезти. Боженька, ну подари же мне эту!
— Ой, — сказала Виктория, — мне так нервно! На табло вспыхнул номер. Четверка. Виктория завопила и запрыгала на месте от радости.
— Мы выиграли, мы выиграли, мы ВЫИГРАЛИ!
Схватила Теда, и он ощутил на щеке ее поцелуй.
— Вы полегче, детка, выиграла лучшая лошадь, только и всего.
Они дождались официального извещения, после чего на тотализаторе вспыхнула выплата. 14 долларов 60 центов.
— Сколько вы ставили? — спросила Виктория.
— Сорок на победителя, — ответил Тед.
— И сколько получите?
— Двести девяносто два доллара. Пойдемте заберем.
Они двинулись к окошечкам. Но Тед вдруг понял, что Виктория держит его за руку. Она его остановила.
— Нагнитесь, — сказала она. — Я вам хочу кое-что на ухо сказать.
Тед нагнулся, и ее прохладные розовые губы коснулись его уха.
— Вы… волшебный человек… я хочу… с вами поебаться…
Тед выпрямился, бессильно ей ухмыляясь.
— Боже мой, — сказал он.
— В чем дело? Боитесь?
— Нет-нет, я не об этом…
— Тогда в чем?
— Мари… жена у меня… я женат… и она засекает меня до минуты. Знает, когда заканчиваются скачки и когда я должен вернуться.
Виктория рассмеялась:
— Так давайте уйдем сейчас! Поедем в мотель!
— Ну конечно, — сказал Тед…
Они получили наличку по билетикам и вышли на стоянку.
— Поехали в моей машине. А когда закончим, я вас отвезу обратно, — сказала Виктория.
Нашли ее машину — голубой «фиат» 1982 года, в тон платью. На номере буквы: ВИКИ. Вставляя ключ в дверцу, Виктория помедлила.
— А вы точно не из этих, а?
— Из каких? — переспросил Тед.
— Которые ремнями лупят, из таких вот. С моей мамой однажды такой ужас был…
— Успокойтесь, — сказал Тед. — Я безвреден.
Мотель они нашли милях в полутора от ипподрома. Назывался «Голубая луна». Только голубую луну нарисовали зеленой. Виктория поставила машину, они вышли, вошли, зарегистрировались, им дали номер 302. По пути купили бутылку «Катти Сарк».
Тед счистил целлофан со стаканов, закурил и налил обоим, пока Виктория раздевалась. Трусики и лифчик у нее были розовые, и тело розовое, белое и прекрасное. Поразительно: иногда получается вот такая женщина, а у всех остальных — ну, у большинства остальных — нет ничего или почти ничего. С ума сойти. Виктория была прекрасной, сводящей с ума мечтой.
Она разделась. Подошла и подсела на кровать к Теду. Положила ногу на ногу. Груди у нее были очень тугие, и, похоже, она уже возбудилась. Тед не верил своей удаче. Потом Виктория хихикнула.
— Что такое? — спросил он.
— Вы думаете о жене?
— Э-э, нет — я думал о другом.
— А надо — о жене…
— Черт, — сказал Тед, — вы же сами предложили поебаться!
— Вы б так не выражались, а?..
— Отказываетесь?
— Да нет. Слушайте, у вас сигаретка есть?
— Конечно…
Тед вытащил, протянул, дал прикурить.
— Тела красивее вашего я не видел в жизни, — сказал он.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась она.
— Так вы что — отказываетесь? — спросил Тед.
— Конечно нет, — ответила она. — Снимайте одежду.
Тед начал раздеваться, понимая, что он стар, жирен и уродлив, но ему все же повезло: сегодня у него лучший день на скачках во многих отношениях. Он кинул одежду на спинку стула и подсел к Виктории.
Налил еще обоим.
— Знаете, — сказал он, — в вас есть класс, но и во мне тоже есть класс. Только мы его по-разному показываем. Я поднялся на строительстве, и мне до сих пор везет с лошадьми. Не у всех такой инстинкт есть.
Виктория выпила половину «Катти Сарк» и улыбнулась ему:
— Ох вы мой большой, толстый Будда! Тед залпом допил.
— Послушайте, если вам не хочется, давайте не будем. Ну его.
— Давайте-ка посмотрим, что у нашего Будды есть…
Виктория протянула руку и сунула ему между ног. Сгребла и держала.
— О, о… Я что-то чувствую… — сказала она.
— Еще бы… И что?
Ее голова нырнула. Сначала она его целовала. Потом Тед понял, что она открыла рот, почувствовал язык.
— Пизда! — сказал он.
Виктория подняла голову и посмотрела на него:
— Прошу вас, я терпеть не могу непристойных выражений.
— Ладно, Вики, ладно. Непристойностей не будет.
— В постель, Будда!
Тед залез, и ее тело вытянулось рядом. Кожа у нее была прохладна, рот приоткрыт, и Тед целовал ее и совал ей в губы язык. Ему так нравилось — свежо, по-весеннему свежо, молодо, ново, хорошо. Какой же это восторг. Да он ее просто разорвет! Тед поиграл с нею внизу — а распалялась она долго. Затем понял, что открывается, и сунул внутрь палец. Попалась, сучка. Тед вытащил палец и потер ей клитор. «Хочешь ласки — получишь ласку!» — подумал он.
Зубами она впилась ему в нижнюю губу — больно до ужаса. Тед оторвался от нее, слизнул кровь — прокусила. Приподнялся и жестко шлепнул Викторию по щеке, затем тылом ладони — по другой. Нащупал ее внизу, скользнул внутрь и вогнал глубже, а рта не отрывал от ее губ. Пахал мстительно, то и дело отстраняясь и глядя на нее. Пытался сэкономить, продержаться подольше, а потом увидел, как облако этих рыжеватых светлых волос разметалось по подушке в лунном свете.
Тед потел и стонал, как старшеклассник. Вот оно. Нирвана. Вот где надо быть. Виктория молчала. Стоны Теда утихли, и через минуту он с нее скатился.
Он пялился во тьму.
Забыл ей сиськи пососать, подумал он. Потом раздался ее голос.
— Знаете что? — спросила она.
— Что?
— Вы мне лошадь напоминаете.
— В смысле?
— Все заканчивается через восемнадцать секунд.
