– Я просто не хочу, чтобы все эти люди считали, будто я тебя содержу. Все соседи…
– К черту соседей! Какая нам разница, что они думают? Нам же раньше было плевать. А кроме того, я плачу за квартиру. Я покупаю еду! Я выигрываю на скачках. Твои деньги – это твои деньги. Раньше тебе так никогда не фартило.
– Нет, Хэнк, все кончено. Я так больше не могу! Я встал и подошел к ней.
– Ладно, ну хватит, детка, ты сегодня просто немного расстроена.
Я попытался ее облапать. Она меня оттолкнула.
– Ладно, черт возьми! – сказал я. Вернулся к своему креслу, допил, налил еще.
– Все кончено, – сказала она, – больше ни единой ночи с тобой не сплю.
– Хорошо. Оставь себе свою пизду. Не такая уж она и замечательная.
– Дом себе возьмешь или съедешь? – спросила она.
– Бери себе.
– А собаку?
– И собаку бери, – ответил я.
– Она будет по тебе скучать.
– Я рад, что хоть кто-то будет по мне скучать.
Я встал, вышел к машине и снял первую же квартиру, где висела табличка. Переехал я в тот же вечер.
Я только что потерял трех баб и собаку.
2
Не успел я опомниться, как у меня на коленях сидела молоденькая девчонка из Техаса. Не буду вдаваться в подробности, как мы с ней познакомились. Короче, она возникла. Ей 23, мне – 36.
У нее были длинные светлые волосы и хорошее плотное мясо. Я еще не знал в то время, что денег у нее тоже много. Она не пила – пил я. Поначалу мы много смеялись. И вместе ездили на скачки. Она была красоткой, и всякий раз, когда я возвращался на место, какой-нибудь обсос придвигался к ней поближе. Их там водились десятки. Они всё подползали и подползали. А Джойс просто сидела. Разбираться с ними приходилось двумя способами. Либо брать Джойс и отваливать, либо говорить парню:
– Слышь, приятель, эта уже занята. Хиляй отсюда.
Но сражаться с волками и лошадьми одновременно – это слишком. Я проигрывал. Профессионал ходит на бега один. Я это знал. Но думал, что, может, я – исключение. И пришел к выводу, что вовсе я никакое не исключение. Деньги терять получалось так же быстро, как и у любого другого.
Затем Джойс потребовала, чтобы мы поженились.
Какого черта? – подумал я, все равно я спекся.
Я отвез ее в Вегас жениться подешевле, затем сразу же привез обратно.
Продал машину за десять долларов и не успел очухаться, как мы оказались в техасском автобусе, а когда приземлились, в кармане у меня оставалось семьдесят пять центов. То был очень маленький городок, все население где-то под 2000. Экспертами этот городок был признан, как писали в одном большом журнале, последним городом в США, на который враги захотят сбросить атомную бомбу. Ясно почему.
А все это время, сам того не ведая, я пробирался назад к почтамту. Мать его.
У Джойс в городе был домик, где мы валялись, еблись и жрали. Кормила она меня до отвала, я от нее растолстел и ослаб одновременно. Ей все было мало. Джойс, жена моя, была нимфой.
Я ходил гулять по городку в одиночестве, чтоб от нее сбежать, со следами зубов по всей груди, шее и плечам – и кое-где еще, что беспокоило меня больше и было довольно болезненно. Она пожирала меня живьем.
Я хромал по городу, а они на меня таращились, зная и про Джойс, и про ее сексуальные позывы, а также про то, что у ее деда и отца денег, земли, озер, охотничьих угодий больше, чем у них всех вместе взятых. Они жалели и ненавидели меня одновременно.
Однажды утром прислали карлика – он поднял меня с постели и начал возить по округе, показывая то и это, мистер Такой-то-и-такой-то, отец Джойс, владеет вон тем, а мистер Такой-то-и-такой-то, дедушка Джойс, – вот этим…
Мы ездили все утро. Кто-то пытался меня напугать. Мне было скучно. Я сидел на заднем сиденье, а карлик думал, что я – пройдоха и вкрался в доверие к их миллионам. Он не знал, что я – несчастный случай, бывший почтальон с семьюдесятью пятью центами в кармане.
Карлик, бедолага, болел чем-то нервным и ехал очень быстро, время от времени весь трясся и терял управление машиной. Ее шкивало с одной обочины на другую, и один раз мы прошкрябали 100 ярдов по забору, прежде чем он снова взял себя в руки.
– ЭЙ! ПОЛЕГЧЕ, КОЗЕЛ! – заорал я с заднего сиденья.
Все, хана. Они пытались меня прикончить. Это очевидно. Карлик был женат на очень красивой девчонке. Когда она была подростком, у нее в пизде застряла бутылка из-под кока-колы, и пришлось идти к врачу, чтобы ее извлечь. Как и во всех маленьких городишках, про бутылку пошли слухи, от бедной девчонки все стали шарахаться, и карлик оказался единственным претендентом. Отхватил лучшую пушнину в городе.
Я зажег сигару, которую дала мне Джойс, и сказал карлику:
– Все, хватит, козел. Теперь доставь меня обратно. И поезжай медленно. Я не хочу портить игру.
Я играл пройдоху, чтоб доставить ему удовольствие.
– Есть, сэр, мистер Чинаски. Есть, сэр!
Он мною восхищался. Он думал, что я – редкий сукин сын.
Когда я вошел в дом, Джойс спросила:
– Ну, ты все посмотрел?
– Я увидел достаточно, – ответил я. Имея в виду, что меня хотели прикончить. Я не знал, участвует Джойс в этом или нет.
Тогда она принялась сдирать с меня одежду и подталкивать к кровати.
– Секундочку, детка! Мы уже два раза трахнулись, а еще двух часов нет!
Она только хихикнула и толкнула меня сильнее.
3
Ее отец меня терпеть не мог так, что туши свет. Думал, мне нужны его деньги. Не нужны мне его проклятые деньги. Мне даже его проклятая драгоценная доченька ни к чему.
Единственный раз я видел его, когда он вошел к нам в спальню как-то утром, часов около 10. Мы с Джойс лежали в постели, отдыхали. К счастью, только что закончили.
Я выглянул из-под простыни. И тут не смог сдержаться. Я ему улыбнулся и мощно подмигнул.
Он выскочил из дома, рыча и матерясь.
Если б меня можно было убрать, он определенно бы за этим проследил.
Дедуля был покруче. Мы ходили к нему в гости, я глушил с ним виски и слушал его ковбойские пластинки. Его старухе все было просто пофиг. Она и не любила меня, и не ненавидела. Она много ссорилась с Джойс, и я пару раз становился на старухину сторону. Это ее как бы покорило. Но дедуля был крут. Думаю, он в заговоре тоже участвовал.
Мы сидели как-то в кафе, закусывали, а все заискивали и на нас пялились. Там были дедуля, бабуля, Джойс и я.
Потом мы сели в машину и поехали.
– Ты когда-нибудь видел бизона, Хэнк? – спросил меня дедуля.
