Маджа был одинок, он пил и горевал над своим одиночеством, пока не появилась Хестер Эдамс вместе со своим проводником, белой кожей и камерой. После формального знакомства и нескольких стаканчиков у костра Хестер вошла в хижину Маджи, приняла в себя все, что Маджа мог собрать, и попросила еще. Для них обоих это было чудом, и они обвенчались в трехдневной племенной церемонии, по ходу которой захваченных в плен неприятелей из соседнего племени жарили и поглощали посреди танцев, песнопений и пьяного разгула. Только после церемонии, после того, как все бодуны выветрились, начались неприятности. Знахарь, приметив, что Хестер не отведала плоти зажаренного противника (приправленной ананасами, оливками и орехами), объявил всем и каждому, что она – отнюдь не белая богиня, а одна из дочерей злого бога Ритикана. (Много веков назад Ритикана согнали с небес племени за отказ есть все, кроме овощей, фруктов и орехов.) Это объявление породило раскол в племени, и двоих приятелей Маджи Турупа быстренько прикончили за то, что высказали предположение: мол, то, что Хестер справилась с украшением Маджи, – уже само по себе чудо, а тот факт, что она не переваривает иных форм человечьего мяса, можно и простить – на время, по крайней мере.
Хестер и Мадже пришлось бежать в Америку, в Северный Голливуд, если точнее, где Хестер начала процедуры для того, чтобы Маджа стал американским гражданином.
Бывшая учительница, Хестер также стала обучать Маджу пользоваться одеждой, английским языком, калифорнийским пивом и винами, телевидением и продуктами питания, купленными в ближайшем супермаркете “Счастливого Пути”. Маджа не только смотрел телевидение, он в нем появлялся вместе с Хестер, и они объявили там о своей любви публично. Затем вернулись к себе в Северный Голливуд и занялись любовью. После этого Маджа сидел посередине ковра со своими английскими грамматиками, пил пиво с вином, пел свои народные песнопения и играл на бонгах.
Хестер работала над книгой о Мадже и Хестер. Крупный издатель ожидал. Хестер нужно было только записать книгу на бумагу.
Однажды утром около 8 часов я лежал в постели. За день до этого я проиграл 40 долларов в Санта-Аните, на сберкнижке в Калифорнийском Федеральном Банке денег оставалось до опасного мало, и я не написал ни единого приличного рассказа за весь месяц. Зазвонил телефон. Я проснулся, чуть не сблевнул, прокашлялся и снял трубку.
– Чинаски?
– Ну?
– Это Дэн Хадсон.
Дэн издавал в Чикаго журнальчик Огнь. Платил он хорошо. Он был и редактором, и издателем.
– Привет, Дэн, мать твою…
– Слушай, у меня как раз есть штучка для тебя.
– Какой базар, Дэн. Что такое?
– Я хочу, чтобы ты взял интервью у этой сучки, которая вышла замуж за людоеда.
Чтоб секса ПОБОЛЬШЕ. Намешай любви с ужасом, понял?
– Понял. Я этим всю жизнь занимаюсь.
– Тебе светит 500 баксов, если сделаешь к 27 марта.
– Дэн, за 500 баксов я сделаю Бчрта Рейнольдса лесбиянкой.
Дэн дал мне адрес и номер телефона. Я встал, сполоснул рожу, выпил две Алка-Зельцера, открыл бутылку пива и позвонил Хестер Эдамс. Я рассказал ей, что хочу увековечить их отношения с Маджей Турупом в виде одной из величайших историй любви ХХ века. Для читателей журнала Огнь. Я заверил ее, что это поможет Мадже добиться своего американского гражданства. Она согласилась на интервью в час дня.
Квартира у нее была на третьем этаже в доме без лифта. Она открыла дверь сама.
Маджа сидел на полу со своими бонгами, пил из пинтовой бутылки не шибко дорогой портвейн. Он сидел босиком, в узких джинсах, в белой майке с черными полосками, как у зебры. Хестер была одета идентично. Она вынесла мне бутылку пива, я вытащил сигарету из пачки на кофейном столике и начал интервью.
– Вы впервые встретили Маджу когда?
Хестер привела мне дату. А также точное время и место.
– Когда вы впервые начали испытывать к Мадже любовные чувства? Каковы именно были обстоятельства, вызвавшие их?
– Н-ну, – сказал Хестер, – это было…
– Она любить меня, когда я давать ей штука, – произнес Маджа с ковра.
– Он довольно быстро английский выучил, не правда ли?
– Да, он очень сообразительный.
Маджа взял с пола бутылку и высосал здоровенный глоток.
– Я вставлять эта штука в нее, она говорит: “О боже мой о боже мой о боже мой!”
Ха, ха, ха, ха!
– Маджа великолепно сложен, – сказала она.
– Она ест тоже, – произнес Маджа, – она ест хорошо. Глубокая глотка, ха, ха, ха!
– Я полюбила Маджу с самого начала, – сказала Хестер, – все в его глазах, в его лице… так трагично. И то, как он ходит. Он ходит, ну, он ходит, как будто тигр.
– Ебать, – произнес Маджа, – мы ебемся мы еби ебемся еб еб еб. Я уже уставать.
Маджа сделал еще глоток. Посмотрел на меня.
– Ты ее еби. Я устал. Она большой голодный туннель.
– У Маджи есть подлинное чувство юмора, – сказал Хестер. – Это еще один штрих, от которого он мне стал дороже.
– Одно дорогое тебе во мне, – произнес Маджа, – это мой телефонный столб писька-пулемет.
– Маджа пил сегодня с самого утра, – сказала Хестер, – вы должны его извинить.
– Возможно, мне лучше зайти в следующий раз, когда ему станет лучше.
– Я думаю, что да.
Хестер назначила мне встречу в 2 часа на следующий день.
Так тоже сгодится. Мне все равно нужны были фотографии. Я знал одного задроту-фотографа, некоего Сэма Джекоби – хороший фотограф, сделает все по дешевке. Я прихватил его с собой. Стоял солнечный день с очень тонким слоем смога. Мы поднялись к двери, и я позвонил. Никто не ответил. Я нажал еще раз.
Дверь открыл Маджа.
– Хестер нет, – сказал он, – она ушла в магазин.
– У нас было назначено на 2 часа. Мне бы хотелось зайти и подождать.
Мы вошли и сели.
– Я поиграю вам барабан, – сказал Маджа.
Он поиграл на барабанах и спел несколько песнопений из джунглей. Довольно неплохо. Он деловито заканчивал еще одну бутылку портвейна. По-прежнему в полосатой майке и джинсах.
– Еби еби еби, – сказал он, – она только это хочет. Она меня злит.
– Ты скучаешь по джунглям, Маджа?
– Против течения не насрешь, папаша.
– Но ведь она тебя любит, Маджа.
– Ха, ха, ха!
Маджа сыграл еще одно соло на барабанах. Даже пьяный он был хорош.
Когда Маджа закончил, Сэм сказал мне:
– Как ты думаешь, у нее может быть пиво в холодильнике?
– Может.
– Что-то нервы разыгрались. Мне нужно пива.
