Поведение больного Лоренса выводило ее из себя. Две недели он день за днем просыпался в семь утра, заставлял себя встать с постели, одевался, чтобы идти на работу, молча смотрел на чашку кофе, после чего его выворачивало в туалете. Затем Ирине приходилось убирать невыпитый кофе, наливать ему чай, готовить тост и заставлять вернуться в постель. Несмотря на то что он стремительно терял вес, он убеждал ее не отвлекаться от проекта и извинялся за подхваченный «пустяковый вирус». Когда он пошел на поправку, Ирина обнаружила у себя тревожные симптомы — начинающийся насморк и боли в горле, — и Лоренс, шатаясь, приносил ей горячий чай с лимоном и даже сходил в магазин на площади Слон и замок за леденцами от кашля и романами. Он был единственным человеком на свете, чувство сострадания к которому было сильнее жалости к себе.
Тот факт, что Ирина закончила работу в день рождения Рэмси — сорок девятый, она подсчитала, — был не совсем случайным. Боже упаси, она не собиралась предлагать Лоренсу возобновить старую традицию; последний раз они видели Рэмси в Борнмуте почти два года назад, из чего следует, что даже если вы прервали общение из чувства неловкости, то вы все равно его прервали. Кроме того, в прошлом году Рэмси сам избавил их от тяготящей обязанности. 6 июля было обведено в ее памяти красным маркером, ей доставляло определенное удовольствие обозначить эту дату как срок окончания работы, о тайном смысле которого Лоренс не догадывался.
— Это же чертовски здорово! — воскликнул Лоренс, когда она закончила показывать ему распечатанные иллюстрации, но, увы, не сдержался и добавил: — И все же я считаю, концовку лучше убрать. Но, как я понимаю, ты прислушаешься только к мнению редактора, который скажет тебе то же самое.
Несмотря на все замечания, Лоренс с таким вниманием следил за судьбой книги «Иван и его неприятности», что Ирина даже воздержалась от нескольких походов в «Теско». Он заключил, что пришло время ей расстаться со своим никчемным третьесортным агентом и подумать о презентации товара, а затем провел тщательное исследование в Интернете, изучая, какие британские агенты добились наиболее высоких продаж в США. Он «помог» ей и с презентацией — то есть взял на себя — профессионально подготовил продукт для представления: диск с книгой, фотографии рабочих набросков, безукоризненное резюме и сопроводительное письмо. Теперь в ее студии хранилось множество одинаковых конвертов с напечатанным на наклейках адресом и марками. Ирина несколько обеспокоилась такой активностью Лоренса, но все же была невероятно тронута участием.
Между тем прошло шесть месяцев с тех пор, как Ирина последний раз заезжала в клинику в Бермондси, чтобы забрать новые таблетки, и тем не менее менструации со всей тяжестью разочарования обрушивались на нее в установленные дни согласно лунному циклу. Осенью она убедила Лоренса сходить к терапевту и сама прошла полное обследование. Анализ крови подтвердил, что для ее возраста с гормонами у нее все великолепно, но, когда раздался звонок от врача Лоренса, он ответил так грубо, что даже для него было вопиющим.
— Вот, значит, в чем дело, — сказал он, повесив трубку, — низкое количество сперматозоидов.
Он опустился на диван и даже не взглянул на телевизор, хотя уже было время новостей.
Ирина села рядом и заправила прядь волос за ухо.
— Все так безнадежно?
— Похоже на то! Знаешь, я читал, что мужская потенция в западных странах может снижаться из-за использования оральных контрацептивов. Вы, девочки, глотаете таблетки, потом писаете, и эстрогены попадают в воду.
— Хочешь сказать, во всем виновата я? — улыбнулась Ирина.
— Ну, значит, никто не виноват, — вспылил Лоренс.
— Однако тебя это беспокоит, так ведь? И это при том, что ты не был уверен, хочешь ли иметь ребенка.
Лоренс поднялся с места:
— Ну, мне кажется, так будет лучше, не правда ли? Тебе сорок четыре. Беременность протекала бы непросто, и вероятность врожденных патологий у ребенка очень высока. Может, если бы мы знали об этом раньше… Боже, ведь к моменту поступления ребенка в колледж мы были бы уже на пенсии. Да и я теперь провожу иногда выходные в «Блю скай», поэтому все домашние дела были бы на тебе, а ведь у тебя еще работа.
Ирина сочувствовала Лоренсу, страдавшему из-за своей неполноценности, но одновременно ее одолевало разочарование, горькое и щемящее.
— Нет, я тебя знаю. В выходные или вечерами ты нашел бы возможность мне помогать. Посмотри, как ты нянчился со мной, когда я болела, как помог с Иваном. Ты хронически ответственный человек. Ты бы вставал в четыре утра, качал бы малыша и кормил бы грудным молоком из бутылочки, чтобы я еще немного поспала.
Лоренс засунул руки в карманы и уставился в пол.
— Ну, может быть. — Он поднял голову резко, будто что-то вспомнил. — А ты очень хотела, да?
— О, мы же уже все выяснили. У нас не получится. У меня такое чувство, словно что-то еще должно произойти. Будем жить дальше… — Ирина пожала плечами.
— В жизни многое может произойти, — тоном предсказателя заявил Лоренс.
— Знаешь, — неуверенно продолжала Ирина, — ведь существуют и другие варианты.
— Усыновление?
— Это слишком рискованный шаг, боюсь, я к нему не готова. Может, искусственное оплодотворение?
— Если мое семя не работает, то и в пробирке оно не заработает.
— Нет, разумеется, она должна быть чужой. — Она избегала слова сперма.
— Ты имеешь в виду банк? — Он тоже старался не использовать это слово. — Это тоже рискованно. Кто даст нам гарантию, что донор не серийный убийца?
— Я подумала, может, мы попросим человека, с которым знакомы…
— Кого, например?
Ирина отвела взгляд:
— Ну, сейчас мне ничего не приходит в голову…
Лоренс склонился так, чтобы его лицо было у нее перед глазами.
— Кого мы знаем; и ты собираешься пойти вовсе не на искусственное оплодотворение?
— Лоренс! Я бы так не поступила.
— Значит, ты хочешь взять эту штуку у другого парня? Ты серьезно рассчитываешь, что я соглашусь на это, чтобы потом постоянно встречаться с человеком, который будет отцом нашего ребенка, и мы с ним оба будем об этом знать? Как бы ты себя чувствовала, если бы нам пришлось растить дочь, которую родила от меня, не знаю, Бетси, например?
Ирина улыбнулась:
— Бетси не самый плохой вариант.
— Забудь об этом. Забудь обо всей этой ерунде. Если все не может произойти естественным путем, я против.
«Если ребенок не мой, он мне не нужен» — весьма распространенное явление.
Ирина обо всем забыла. У Лоренса были слишком строгие представления о том, что мужчина должен делать, а чего нет. Разумеется, это ведь не сахар попросить у соседей, в моральном смысле конечно. Ирина впервые в жизни была подавлена жестокостью партнера, его упорством, разрушающим ее жизнь. Женщина знает такое наверняка. Женщина уверена. Она своим нутром чувствовала, что первая кандидатура на роль донора, пришедшая ей на ум, была самой подходящей. У нее бы все получилось. Искусственным путем или естественным, но получилось бы — с самого первого раза.
