Часто, еще живых девушек Салтычиха варила в громадных котлах, а потом вместе с полицмейстером и помощником губернатора ела человеческое мясо. Ресторанное выражение «телячьи отбивные» появилось в те времена. Чтобы мясо телок лучше отделялось от костей, девушек лупили батогами по 20—40 часов. Всего было убито около 150 человек, вся Москва это знала, но все боялись связей Салтычихи, все боялись быть поджаренными живьем...
Погубила Салтычиху ее крутизна: один раз на балу она ляпнула, «что и царица у нее отлижет», сплетня дошла до Петербурга. Екатерина зарубилась от этой низости и приказала молодому бедному следователю разобраться в аццком каннибализме и разворотить московское болото... Следователь произвел тотальную зачистку Сретенки (по типу как в Чечне), в операции участвовало около 1000 жандармов, они оцепили весь район и три дня никого не выпускали... Салтычиху приговорили к позорному столбу и отправили в монастырь, а ее подручных — на каторгу, ей не отрубили голову потому, что она была дворянкой. Жестокость в отношении крепостных происходила повсеместно, Россию сотрясали восстания — Разина и Пугачева, а в 1917 г. беднота отомстила хозяевам жизни. Большевики этим воспользовались, развязали красный террор, они дали народу возможность выпустить пар, накопленное веками недовольство. Рабочие и крестьяне устроили резню помещиков, дворян, буржуев и попов. Потом народ опять прикрутили Новые Красные Господа.
Почему русские в основном побеждали в войнах?! Потому что только на войне крепостной человек становился свободным, он мог убивать! Убивать людей! Ему не надо было унижаться и думать о пропитании, тащить за собой, как бурлаку, ораву детей и телку. Война — это охота, забава для парня. Враг был не опасен, его можно было убить, а вот начальника или барина убить нельзя! Бесполезно, придет другой, свои схватят и убьют...
Как тока Боров получил 8-комнатный флэт, он стал почивать на лаврах, вел праздный образ жизни, курил пых и читал философские книги, а также солидно философствовал. Мне пришлось самому внедряться в дворницкую мафию.
ТАТАРСКАЯ ДВОРНИЦКАЯ МАФИЯ
Ранней весной 1985, с помощью протекции аналогова православного хипаря Никодима, я устроился в ЖЭК № 2 дворником — по совместительству! В СССР было разрешено, кроме основной работы иметь прироботок — работу по совместительству. Чтоб такое замутить, необходимо было собрать кучу справок.
И вот справки готовы, я пришёл в ЖЭК№2 и подписал необходимые бумаги. Перед этим, мне пришлось коррумпировать директора ЖЭКа, который занимался очковтирательством и отжимом гос бабла. За бутылку коньяка и японский перекидной календарь с голыми японками(спизженый из кабинета г.р. «МН») мне выдали модную трехкомнатную квартиру с частичным евроремонтом, где я устроил подпольный ночной клуб. Вскоре я получил ключи от красного уголка, для устройства досуга молодёжи, а попросту для репетиций рок-группы «Коррозия Металла».
Естественно, половину дворницкой зарплаты я отдавал начальнику ЖЭКа — руководителю татарской дворницкой мафии. И такое отчинялово делали все дворники. Произвольную зарплату устанавливала подручная бухгалтерия и один раз в мае 1985г, мне выдали СУПЕР КУШ -960руб, половину из которого я тут же отчинил начальнику жэка!!!!!!!!
Мой участок был в Рыбниковом переулке (где ныне элдэпээровский штаб). Уборкой участка занимались подручные люди или другие дворники за батл «АНДРОПОВКИ».
Любой тинейджер мечтает уйти из дома и я тоже чувствовал, что готов для удивительных странствий и самостоятельной жизни. Согласитесь, круто в 19 лет иметь офигенный трехкомнатный флэт в старинном особняке, большие просторные комнаты, трехметровые потолки с лепниной, здоровенную двухместную чугунную ванну дореволюционного производства и телефон. Еще у меня была гитара, пластинки, косуха, эластичные штаны, как у Брюса Дикенсона, и комплект напульсников, с таким багажом можно было начинать новую, светлую и радостную жизнь.
Была удивительная весна, я просыпался в 10.00, ехал на Пушку в «Московские Новости», а в обед возвращался к себе в особняк. Целой тусой мы перлись в индийский ресторан «Ганг» у «Чистых прудов», там продавалось супер-кофе на разных травах. Летняя площадка ресторана размещалась на берегу прудика, плавали лебеди и утки. В «Ганге» собиралась интеллектуальная молодежь и мажорные металлисты — отпрыски жирных родителей.
Один раз мы загудели в Питере, когда я вернулся, мне истерически стали звонить англичанки — ученицы международного института Пушкина — дочери сотрудников посольства Великобритании. Я забил с ними стрелку на «Сухаревской», телки приперлись в ультрамодных прикидах по последним фишкам Лондона (смесь панка и мегагламура), на каждой было напялено примерно 5000 фунтов. Обыватели и водители чуть не поломали шеи, когда мы перлись по Сретенке. Вскоре мы прошли и мой участок, который был весь в горах мусора и кала (дворник-алкаш не выполнил обещание по уборке на выходных), мне стало стыдно за город. Хотя тогда это было в порядке вещей, никто уже давно не обращал внимания на кал и грязь в общественных местах.
В районе 2.00 должен был подъехать мой френд Лунев с травкой и бухлом. Девушки очень хотели: дринк, смок-марихуана, дэнс и фак, лонг, лонг тайм (в Москве не было клубов). Я сказал О'КЕЙ, но сначала вы должны помочь мне убрать улицу, иначе может прийти ПОЛИС и обломать — смок энд ФАК. Они не хотели, «чтоб обломать смок энд фак», поругались «шитами и мазерами», я выдал им метлы, лопаты и рукавицы, а сам надел дворницкий халат и кепку для шифра хаера...
...Рыжие, конопатые англичанки так и поперлись в своих диких лондонских прикидах. Дело оказалось для них привычное (за употребление марихуаны в Лондоне их привлекали к общественно-исправительным работам после футбольных матчей и погромов между «ВЕСТ ХЭМ» и «МИЛЛУОЛЛ»). Была ночь, вчетвером дело быстро спорилось, за 15 минут мы разделались с переулком и подобрались к маленькому пятачку непосредственно на Сретенке. Улица была безлюдна, машины практически не ездили, но не прошло и двух минут, как к нам подрулила черная жирная «Волга» с кагэбэшными МОСковскими номерами (Сретенка — ближайшая улица от здания КГБ СССР), тонированные стекла дружно опустились, я шуганулся, что нас ща винтанут. Там сидели реальные КГБэшники, в отличие от партийных деятелей, люди из этой конторы имели правильные черты лица, армейскую выправку и дорогие костюмы.
— Е...т-копат! — послышался серьезный голос из машины. — Это с каких-то времен у нас артистки Большого театра дворничихами промышляют?!
Я подошел к «Волге» и сказал:
— Ваше превосходительство, это не артистки, а шлюшки из РИГИ! Начальник отделения милиции на общественные работы направил, под моим руководством!
Дяди не поняли юмора, стали думать — «где нае...ка?». Их лица зловеще перекосило, воцарилась убийственная пауза, потом молвил старший:
— Ну так передай начальнику, чтоб сперва главным докладывал. Мы ему объясним, куда таких в первую очередь присылать на трудоработы надо.
Я тоже не понял юмора, тачка дала по газам, а потом сдала обратно, открылось окно, оттуда высунулась веселая физиономия младшего по званию.
