— Тогда капец обоим, — тихо сказал Конверс. — Слишком поздно отступать.
Хикс махнул рукой, отгоняя дым сигары, и неожиданно поймал себя на том, что пытается отогнать не просто дым. Страх Конверса был почти осязаем. И это произвело на Хикса впечатление.
— Ты доставляешь товар и можешь сматывать, — продолжал убеждать Конверс. — Ждать не придется. Деньги получаешь сразу.
Хикс ждал, что еще скажет Конверс.
— Я слишком нерешителен. Слишком осторожен. Сущий параноик. Я же не зря тут ошивался — знаю, как это все работает. Не будь я уверен, что сейчас все пучком, так ни за что бы не взялся.
— Не знал, что ты так помешан на деньгах.
Конверс пожал плечами:
— Такими, наверно, уж нас воспитали.
— Я-то думал, что вы моралисты, ты и твоя подружка. Что вы из тех, кто озабочен спасением мира. Как насчет всех этих малолеток, подыхающих от передоза? Разве это тебя не волнует?
— У нас были сомнения морального свойства, но мы их преодолели.
Хикс, подперев подбородок кулаком, задумчиво смотрел на Конверса.
— Хочешь услышать кое-что забавное? — сказал он. — В прошлом году во Фриско я встретил Мэри Граммульку.
Мэри Граммулька была когда-то подружкой Конверса. Они разбежались со скандалом.
— Знаешь, что она мне сказала? Что ты называл меня психопатом.
Конверсу было неприятно это слышать.
— Если и назвал, то наверняка спьяну. Что я, враг себе, что ли?
Хикс засмеялся:
— Ты меня поносишь. Грозишь поганым ЦРУ, заявляешь, что сдал меня. И после этого, когда тебе понадобился человек честный и организованный, заявляешься ко мне.
— С этой Мэри я вообще был сам не свой, — сказал Конверс.
— Все равно это слишком. Меня это задело.
Со стороны бухты донеслась автоматная очередь. По воде запрыгали лучи прожекторов, выхватывая пальмы на другом берегу. Конверс устало обернулся на звук выстрелов:
— Ныряльщицы?
— Нет здесь никаких ныряльщиц, — ответил Хикс. — Все это красивые сказки.
Почему бы и нет, подумал он. Тут ничего не происходило. Ему захотелось перемен, немного адреналина, чтобы очистить кровь.
То, что предлагал Конверс, было интересно и рискованно. Все какое-то разнообразие; к тому же он никогда не видал жену Конверса.
— Ладно, переправлю твой скэг. Но тебе лучше позаботиться о том, чтобы все было без подвоха. Из всех искусств я предпочитаю искусство самозащиты.
Конверс улыбался:
— Никто в этом не сомневается.
— И правильно, — сказал Хикс.
Конверс посмотрел на сумку.
— Если в сумке есть что-нибудь, что тебе нужно, — сказал Хикс, — забери сейчас. Если нет, оставь ее как есть.
— Как есть?
— Как есть.
Конверс сходил вниз и принес две банки пива и две большие порции джина с тоником. Хлебнув холодного джина, он снова почувствовал, как его начала бить дрожь.
— Ты ненормальный, — сказал ему Хикс, — «великий ум… извращенный… предвзятый».
Это была фраза из фильма — старая игра, которой они забавлялись двенадцать лет назад, служа в морской пехоте.
Конверс, похоже, воодушевился.
— За Ницше! — поднял он стакан.
Выпили за Ницше. Они снова были молоды. Путешествие во времени.
Прозвучала автоматная очередь. Теперь уже на другом берегу.
— Вернусь-ка я лучше в «Оскар», — сказал Конверс. — Пока не начался комендантский час.
Хикс допил пиво и поставил банку на стол.
— Зачем ты вообще приперся сюда? Если я психопат, тогда ты кто?
Конверс по-прежнему улыбался:
— Я — писатель. Мне хотелось видеть все это собственными глазами. — Он проследил взглядом за лучами прожекторов, обшаривавшими бухту. — И в какой-то степени, наверно, из-за чувства вины.
— Ирония судьбы.
— Точно, — кивнул Конверс. — Ирония.
Они помолчали.
— Надоело за всех переживать, — сказал Конверс. Он положил руку на сумку. — Не знаю даже, чем я занимался раньше, но сейчас такое чувство, будто это первое настоящее дело в моей жизни.
— Хочешь сказать, тебе это нравится?
— Нет, — ответил Конверс. — Я вовсе не это имел в виду.
— Непонятная это страна, — сказал Хикс.
— Пусть улыбки погаснут, — проговорил Конверс. — Пусть смех замрет. Тут каждый узнает, чего он стоит.
Хикс покачал головой:
— Какое разочарование для косоглазых.
Конверс глянул на часы и потер плечи, словно пытаясь согреться.
— Не стоит слишком обвинять нас. Ты не знаешь, какими мы были до того, как пришли сюда. Мы не думали, что мы такие. — Он сделал большой глоток джина с тоником. — Ты вот слышал о слонах?
— Слышал, — улыбнулся Хикс. — Бедные слоны.
— Бедные слоны! — повторил за ним Конверс.
Они засмеялись в темноте.
Лицо Конверса было мокрым, словно он только что вынырнул из воды. Все от выпивки.
— Это страна буддистов. У них фантастически налажено переселение душ. Слоны и миссионеры. Дельфины, ныряльщицы, ящерицы. Послушай, — неожиданно спросил он, — сейчас холодно? Я что-то мерзну.
— У тебя лихорадка. Зайди к дежурному офицеру. Может, он подбросит тебя до ворот.
Конверс встал и повернулся спиной к сумке.
— Будь осторожен, — сказал Хикс. — В Штатах сейчас непонятные вещи творятся.
— Не более непонятные, чем здесь.
— В том, что происходит здесь, нет ничего непонятного. Там — иное дело. Не знаю, с кем ты там имеешь дело, но уверен, им незнакома ирония.
Конверс, пошатываясь, стоял над ним.
— А сейчас может хлынуть дождь с кровью и дерьмом, — сказал он, широко поведя рукой. — И мне некуда идти.
Он осторожно спустился по деревянным ступенькам. Натруженная правая рука болталась, непривычно легкая; он чувствовал себя восхитительно свободным. На последней ступеньке он подумал, что Хикс, наверно, все-таки психопат.
* * *
Последний в очереди к окошку кассы человек, прищурясь, вглядывался в даль, словно где-то там, за горизонтом, в сиянии лучей, видел всю свою жизнь. Когда из прорези выскочил кончик билета, он коснулся толстыми пальцами гладкой металлической поверхности автомата и не глядя стал нащупывать билет.
Настоящий щупарь, подумала Мардж. Пальцы двигались, как слепые хищные черви; коснувшись розового билета, они влажно сомкнулись на нем, прижали к металлу и одним скользящим движением спрятали в кулаке. Мардж ассоциировала себя с таким же билетом.
