- Та-ак! Что здесь происходит, ребята? А, понятно… - Коля увидел скопище говнарей и быстро оценил ситуацию. - Подождите, ребята, немного.
Капитан СКА зашел обратно во Дворец спорта. Мы продолжали толпиться перед служебным входом, говнари дразнили нас, но за ограждение не заходили, менты наблюдали за происходящим изнутри стадиона, благо стены его были прозрачными. Я понимал, что мне нужно принять какое-то решение, и ребята ждут его от меня. Конечно же, я надеялся на то, что, как и в прошлый раз, команда нас возьмет с собой, а на игроков местные дебилы прыгнуть не посмеют.
- Что будем делать? - спросил меня Леша Малышев.
- Подождем немного еще. Если команда не заберет нас с собой, будем прорываться. А что еще делать?
И тут из Дворца спорта один за другим стали выходить хоккеисты СКА, держа в руках клюшки.
- Так, парни, мы вас сейчас оцепим и доведем прямо до гостиницы, а уже оттуда довезем на автобусе до Москвы, - объяснил нам Коля Маслов свой план.
И мы пошли. Хоккеисты держали клюшки двумя руками, крюками верх, - на изготовке, если бы какой-нибудь вонючий гопник, он же - говнарь, попытался бы прыгнуть на нас, он получил бы в лоб хоккейным инструментом. Воскресенские идиоты не ожидали такого развития событий.
Я никогда не забуду тот случай. Больше я никогда не чувствовал ничего подобного. Это было полное единение игроков и фанатов, мы были одной командой: хоккеисты и те, кто с трибун поддерживал их и в дни побед и в дни поражений. Толпа говнарей расступалась перед нами. Уродам ничего не оставалось, кроме как кричать вслед нашей фаланге: «Конюшня!» Мы проходили сквозь них, как нож сквозь масло, не отвечая на оскорбления. Гордость за себя и цвета родного клуба - вот что испытывали я и мои друзья. Никогда больше красно-синяя розетка не грела так мою шею, как тогда в Воскресенске. Наверное, те же чувства, что пережил я после того памятного матча, испытывали фронтовики: гордость, чувство локтя, упоение опасностью и братство.
Я всегда презирал и презираю людей, которые выставляют на щит понятие «братство». Когда я слышу от какого-нибудь марксистского или анархистского придурка заявление о любви к людям, мне смешно и противно одновременно. Нельзя любить быдло, пошляков, трусов. И тот, кто говорит, что он любит людей, просто врет, и это вранье мне противно.
Я не люблю людей. Нет, я не мизантроп, конечно. Мне кажется, я способен на сострадание. Но я всегда отказывался брататься с абстрактными величинами: народ, нация, рабочий класс…
Зато я знаю, что такое настоящее братство. Я уверен, что если бы тогда в Воскресенске на нас напали говнари, мы бились бы до конца, как бывало не раз. Каждый из нас рисковал собой, своим здоровьем, лишь бы выручить товарища. И я готов был разорвать любого, кто посмел бы напасть на Малыша, Агитатора, Провокацию… Эти парни были не просто моими приятелями, с которыми я проводил время на хоккее, они были моими братьями, боевыми товарищами, вместе с ними я рисковал, отстаивая честь любимого армейского клуба. Сейчас я испытываю то же чувство к ребятам, с которыми я участвую в акциях. Ничто так не роднит, как вместе выработанный адреналин, как пережитая вместе опасность.
Как тут не вспомнить прекрасный отрывок из книги идеолога итальянской «Рабочей автономии» Антонио Негри: «Всякий раз, когда я надеваю пассамонтану (лыжная шапка с прорезями для глаз и рта, раньше ее надевали боевики, а сейчас с ее помощью закрывают свои лица ультрас. - Д Ж.), я тотчас ощущаю жар пролетарского сообщества. Результат меня не волнует: каждый акт разрушения и саботажа отзывается во мне как голос классовой общности. Возможный риск меня не тревожит, наоборот, я ощущаю лихорадочное возбуждение, как перед встречей с любовницей».
Тогда, весной 1987 года, мы пережили опасность вместе с командой, вместе с хоккеистами СКА, мы, фанаты, и команда стали единым целым.
Коля Маслов выполнил свое обещание: команда довела нас до гостиницы, а потом посадила в автобус. Правда, при посадке произошел небольшой инцидент. Водитель, видя, что в автобус садимся мы, запротестовал:
- Я их не повезу, будет перегруз, пусть сами до Москвы добираются.
Перед водилой вырос Николай Дроздецкий, легенда советского хоккея.
- Ты чего, мужик? - бросил он водиле. - Все возят, и ты повезешь.
Шофер решил не спорить с человеком, которого знала вся страна. Он стушевался и пробубнил:
- Ладно, но ответственность за них вы будете нести. Хулиганье всякое с собой возят… тоже мне - звезды…
- Попизди еще тут, - урезонил Дроздецкий водителя автобуса.
До Москвы мы добирались очень весело. Естественно, игроки позволили себе расслабиться. Одна за другой открывались бутылки с шампанским. Хоккеисты позаимствовали у нас красно-синие шарфы, и вели себя так, будто они фанаты: распевали песни, скандировали речевки.
- И врагу никогда не добиться, чтоб склонилась твоя голова, - завел Слава Лавров, и его поддержал весь автобус: Моя северная столица, мой родной ленинградский СКА!
Затем кто-то из игроков зарядил:
- Краснознаменному!!!
И его тоже поддержали все остальные, мы, фанаты, и команда:
- Ордена Ленина, Спортивному клубу армии - слава! Слава! Слава! Ура-а-а!!!
Тренер Валерий Шилов не вмешивался в наше веселье. Конечно, он тоже был очень счастлив, ведь ему удалось вывести на пьедестал ленинградский клуб: впервые за шестнадцать лет!
В общем, команда отпраздновала успех, и надо быть ханжой, чтобы осуждать их за нарушение спортивного режима в тот вечер. Вратарь Сергей Черкас так набрался в автобусе, что его просто внесли в поезд. Слава Лавров высунулся из окна вагона и, тряся красно-синим шарфом, кричал проходящим мимо девицам: «Девушки, а вы знаете, что мы - бронзовые призеры чемпионата по хоккею?!»
Команда забрала нас с собой и в поезд. И в этом не было ничего необычного. Как и много раз до этого, мы взяли баулы игроков и просто зашли с ними в вагон, а потом спрятались на багажных полках.
Интересно, что после такого выезда СКА выиграл два домашних матча, которые для него не имели уже никакого турнирного значения. Наши победили «Спартак» и еще кого-то, не помню кого. Но главное, что «Спартак» вынесли.
Помню, перед игрой со «Спартаком» я встретил нашего нападающего Михаила Панина, он приехал на матч из дома, а не с базы, как тогда было принято.
- Сегодня будем играть в свое удовольствие, - сказал он мне.
Выходит, что игрокам СКА доставляло удовольствие радовать ленинградцев. Бронзовые медали уже висели на шеях армейцев, но они все равно бились перед своими болельщиками и победили, чтобы достойно закончить чемпионат.
- Правда, что, когда СКА занял третье место, армейское начальство наградило игроков командирскими часами? - спросил я Сергея Черкаса двадцать лет спустя.
- Нет, часов не было, а была книжка о Ленинграде, с картинками, но почему-то на французском языке, - ответил Сергей. - А Спорткомитет из Москвы выплатил нам премию по двадцать шесть рублей. И все.
