После акции мы вернулись в штаб, нацболы сбегали за водкой и начали жестко бухать, опьянели они быстро. Лева упал головой на стол и во сне сжал в кулаке рюмку, да с такой силой, что раздавил ее и сильно поранил ладонь осколками, потекла кровь. Одна из нацболок перебинтовала спящего пьяного Льва своим носовым платком.
Мы с Андреем тоже выпили немного, но все происходящее вокруг нас не радовало.
Ко мне подошел курносый нацбол с длинными русыми волосами и спросил:
- Ты кто по национальности?
«Началось», - подумал я. Но ответил:
- У меня грузинское происхождение. А что?
- А я подумал, что ты апачи, индеец из Америки. Нет, правда, похож. Они приезжали сюда, я общался с ними, они все вроде тебя: с прямыми черными волосами, носы такие же…
Я внимательно посмотрел в лицо парня и понял, что он не прикалывается надо мной. Потом мы познакомились поближе, парня звали Петр, он очень интересовался историей индейцев Северной Америки. Одно время Петр даже входил сообщество «индейцев Северо-Запада» или что-то в этом роде, эти люди выезжают куда-то в Ленобласть, строят вигвамы и живут, как по их представлениям, жили индейцы до колонизации Америки. Конечно, Петр был ярым поклонником Егора Летова, как и все остальные питерские нацболы. Но Петр был одним из немногих, на кого в этой компании можно было положиться.
После акции у американского консульства скины отказались работать на Дугина, что меня очень порадовало.
В середине сентября Курехин организовал концерт «Поп-механики» - «Поп-механика-418», прошел он во Дворце культуры Ленсовета. 418 – магическое число, по мнению Курехина, по его просьбе ему и партийный билет выдали под этим номером. Описывать концерт – бесполезно. Да и не концерт это был, а мистерия, инициация зрителей. Люди в рясах с капюшонами изображали то ли палачей, то ли членов религиозных братств Севильи (скорее - второе), Дугин читал со сцены какие-то заклинания на французском, танцевала вавилонская блудница в неоновом парике, Курехин в дуэте с Лимоновым пел «Горит и плавится планета, над нашей Родиною дым», было много огня… Когда на сцене появился Лимонов, в зале послышались свистки, редкие, правда. Помню, Андрей после того, как на сцене все закончилось, долго еще сидел в кресле, да и не один он. Люди просто не могли встать и вернуться обратно - в реальность. Дугин в «Лимонке» написал, что в ходе «Поп-механики-418» на одном человеке в зале произошло самовозгорание красного пиджака, а какие-то зрители бесследно исчезли. Я не видел, чтобы кто-нибудь самовозгорелся, хотя мог и не заметить, мое внимание было приковано к тому, что происходило на сцене.
Все, кто работал на выборах, знают: самый неприятный этап предвыборной кампании – это сбор подписей. Что мы только не придумывали, чтобы подпись получить!
- А кто такой Дугин? Мы его не знаем, - заявлял какой-нибудь представитель электората.
- Журналист.
- Журналист! Опасная профессия, ведь их, журналистов, убивают. Вон как Влада Листьева. Ладно, давайте подпишусь за него.
Однажды мы с Янеком в доме у станции метро «Проспект просвещения» попали в семью евреев. Классика жанра - пожилые мама и папа и засидевшаяся в девицах дочь.
- А Дугин этот не националист какой-нибудь? Не фашист? – спросил отец семейства.
- Да вы что! Он за государство, где будут мирно сосуществовать народы Евразии! – ответил я.
Три подписи, подкрепленные паспортными данными.
- Бедное семейство, - грустно произнес Янек, после того, как мы вышли из квартиры его соплеменников.
- А разве я соврал им?
Янек рассмеялся, но как-то невесело.
Неимоверными усилиями мы собрали-таки необходимые пять тысяч подписей, правда, какое-то число протоколов пришлось купить у РНЕ. Дугина зарегистрировали кандидатом в депутаты. Он собрал нас в штабе. Мы сели на стулья полукругом, он встал в середине и заявил:
- Вы сумели показать нашим врагам, Системе: деньги, влияние, связи, братки – ничто по сравнению с национал-большевистским гностическим порывом! Профаны всегда будут проигрывать гностикам, людям длинной воли! С нами Бог! Мы победим!
Затем он написал в «Лимонке»:«Сбор подписей прошел как разминка концептуального предвыборного шоу. Теперь понятно, кто чего стоит. Все работали на энтузиазме. После победы никто не будет забыт, не волнуйтесь, камерады. Некоторые гады проявили скепсис или нерасторопность в этом трудном деле. На них наложено партийное проклятие и скоро они иссохнут сами по себе».
В октябре я, наконец, познакомился с Сергеем Курехиным, в сентябре он уехал в Японию, где пробыл месяц, выступая с местным шоу онанистов-эксцентриков. Я не ожидал, что он окажется таким простым, приветливым и интеллигентным человеком. Ему было 42 года, но он выглядел гораздо моложе, больше 33-35 лет ему было не дать. Я взял у Курехина интервью для газеты «Смена», где я только что начал работать.
- Национал-большевизм – это свежий ветер, - заявил Сергей, и это была четкая аллюзия на гимн итальянских фашистов – «Фашизм – это вешние воды, фашизм – это будущее нашей свободы». – Он может пользоваться любыми культурами, главное – чтобы оставалось ощущение свежести, ощущение нового стиля. Стиль – это сущность. И чтобы он всегда оставался новым, надо свои идеи подвергать постоянной ревизии. Принципы консервативной революции как раз и отвечают этому требованию.
- Вот вы говорите, «НБП – свежий ветер», а сами пользуетесь старой риторикой «практических» фашистов, те тоже говорили, что они свежий ветер, - я старался, чтобы интервью не выглядело как реклама национал-большевизма, а было честным, состязательным, я ставил перед Сергеем вопросы-ловушки. А Курехин до конца играл роль человека, которого достали «тупые вопросы».
- Да поймите же вы наконец, - сказал он усталым голосом, - что НБП – это абсолютно новая идеология, религия, культура; это стремление правых быть левыми, а левых правыми. Что касается меня, то я давно слежу за творчеством Александра Дугина. Когда я узнал, что с этим человеком у меня много точек соприкосновения – оккультизм, философия, чистая политика, когда я узнал, что Дугин идет в блоке с Эдуардом Лимоновым, самым замечательным современным писателем, я примкнул к этой партии с огромным удовольствием и считаю для себя честью работать с этими людьми. Прежде всего, мне близко национал-большевистское понимание государства. Сейчас поднимается тупейшая и вульгарнейшая критика в адрес НБП: говорят, если партия «национальная», - значит, евреев в лагеря. Мудаки, б…ть! (Сергей иногда намеренно срывался на мат – Д.Ж.)
- И все же нельзя не заметить, что вы сейчас говорите то, что после первой мировой войны говорил и писал Муссолини…
Курехин посмотрел на меня с сожалением, он умел играть.
- Фашизма, как и национал-большевизм, - прежде всего романтическое движение». Это архиважно! – Сергей, помню, повысил голос, произнося это любимое ленинское выражение, а вообще за время нашего разговора он пронес его раз пятнадцать. – Фашизм – это романтическая реакция на капитализм и ужасы войны. Но все идеальное имеет тенденцию к вырождению в ходе ложной эволюции. И фашизм в своем социально-бытовом воплощении превратился в то, с чем он боролся вначале. Но идеи фашизма надо понять, пережить их…
