— Я тоже. И насколько часто?
— Практически каждый день — так получается…
— И много ли вы принимаете?
— Ну в принципе принимаю помалу — редко больше бутылки, но у меня же темпера…
— Так, ладно. К невропатологу, кардиограмму, а завтра анализы.
От себя я ещё прошёлся по другим кабинетам — все мне кивали и записывали корявым почерком то же самое (я почему-то ожидал чего-то большего). Узнав, что я аспирант и в некотором роде писатель, поднимают на меня глаза в очках, смотрят пристально и странно (как будто я сказал: «Я, дорогие, с планеты Скин-джа-джа. Меня воспитали жуки-хрущаки»!), качают головою и говорят: «Понятно». Бабушке-вирусологу я с порога объявил, что спал с девушкой, у которой гепатит С и настоятельно потребовал направления на этот анализ.
На другой день я как дурак спозаранку и натощак с двумя майонезными баночками в пакете (моча и «то, что отхаркиваем») мёрз на остановке, лез в переполненный троллейбус, подпирал стенки в провонявших лекарствами и бабками коридорах…
Дня через четыре приехал наконец узнать вердикт — мужайся, Алёша! — с утра даже кружечку хряснул. Кардиограмма вроде как хорошая, только несколько странная (может у вас сердце такое); гепатита С у вас вроде как нет («А может на В сделать?» — «Не стоит — билирубин у вас нормальный, и у нас, сами понимаете, не очень хорошие реактивы»); то-что-вы-отхаркиваете — прозрачное, это хорошо; температура у вас, конечно, держится, но может она у вас сама по себе повышенная — скорее всего; невропатолог пишет «абсолютно здоров» — вам просто не надо волноваться, переутомляться. В общем, всё.
— Что всё?
— Идите.
— Да у меня опять сердце клинит и бок колет — прямо сейчас!
— Ах да — возьмите рецепт: глицин, витамины, гематоген.
Гематоген! — в рот накомпотить! в попку откомбатить!
«Вчера ебал конюха. Не понравилось» — Анжелика Москвина (о ней см. далее) утверждает, что её какой-то прапрадед был знаком с Л. Н. Толстым, и у него даже были (пока не продали) от него всякие сувениры, в том числе отрывочек из дневника, где матёрый шизо-ВРП записал это самое!
Как гора с плеч — гепатиту — нет!
Звоню Эльвире с рынка: «Хочешь гематоген?» Хочет, дрянь. Приглашает меня в гости — как ни в чём не бывало.
Еду к ней, простив-позабыв всё. По пути мне пришло озарение соответствующей тематики. Едва войдя, схватил какую-то бумажечку и записал — она вырвала-таки её из рук моих и, конечно, оценила: «Рановато тебя выпустили». Вот и я о чём. А она, конечно, не преминула поднять насмех мою «задолбавшую уже всех болезнь», между делом сообщила, что Толя сообщил ей, что недавно ездил сдавать анализы в специализированный центр в Москве (за 300 баксов там хорошие реактивы), и у него выявлен гепатит В (какая разница — В, С!..), и предложила «немножечко» выпить. Я чувствовал себя действительно не очень (сердце, бок, плюс 37 и 6), но так как медицина бессильна, остаётся только самолечение.
Вот и я о чём:
врачеватель исцели меня
выключатель
(а также аптечка, огнетушитель и молоток)
находится у тебя
конечно метрдотель может не пустить к тебе меня.
30.
И вот они меня провожают — тревожно поджидают на перроне, в темноте и холоде, а я бегу к ним, мёртвой хваткой вцепившись в ледяную бутылку, на ходу закуривая. Смотрим друг на друга, глотаем пиво, курим последние мои, дышим… Чувствуешь себя всегда как сорвавшийся с дерева лист — пришла пора, и он не может не лететь и не кружиться — и вот он летит, листок этот, или кленовый самолётик — чтобы упасть где-то далеко и дать побег новой жизни… Ну вот всё, ну вот ещё миг и всё — я схватил Зельцера и впился в её крашенный правильной помадой рот. Поцелуй был крепким и выразительным — Алёша наверняка удивился, подумал я, а потом подумал, что они будут делать дальше: самое время выпить…
Не могу спать в поездах, причём по причине не внешней, а внутренней: предвкушаю и тревожусь: что ждёт меня там, на большой далёкой и мёрзлой земле, покрытой асфальтом, златом и наледью. К тому же, верхняя полка с её третьей полкой-доской над тобой — весьма похоже на гроб…
Чтобы не умереть прямо сейчас, надо… гм-гм… этого тут нельзя… — надобно подумать о чём-нибудь жизненном… Иногда можно видеть в окно звёзды — лежать и, зысыпая, рассматривать их… — когда унасошусь, думал я, сделаю в своём пентхаузе прозрачный потолок…
Вернулся замёрзший, сел в вестибюле. Консьержки не было до половины девятого… Что зависит от человека, думал я, а что нет? Мне всё больше начинает казаться, что в этом вопросе свободы воли существует жёсткое распределение: нас подводят впритык (к пропасти, например, — один шаг — и всё!), создают ситуацию, из которой есть два определённых выхода: да или нет. Крошечный, мгновенный, ежесекундный выбор (или «выбор» в кавычках?!) — ты отлично понимаешь, что надо сделать, так сказать, «по совести», по завету Господа Нашего, а что уступка природе животного «я». Хотя очевидно, что вариации действий иногда могут быть многообразны, всё равно они распределяются по двум векторам…
В лифте золочёная табличка, с именами тех именитых, кто «здесь были» — я осознал одного Горбачёва, принявшись напевать: «Дядя Миша, дядя Миша, ты мой дядя дорогой, неужели ты не слышишь, как ругают нас с тобой?» — кстати, Летов считает, что сия блатная перестроечная песенка по метафизическому пафосу не уступает его лучшим вещам, а моя бабушка тоже ей удивлялась…
Например, ты поднимаешься в лифте в гостиничный номер, где вы со своей молодой женой проводите медовый месяц. Заходишь в лифт и тут — чисто случайно (!якобы!) — она — секс-бом — двшка, которую ты всегда хотел — Уть-уть… Ты видел её столько раз, но… И ты смирился — твоя хоть и не красавица, но… я ведь тоже люблю её, и никакого безумия… А тут — ! В одном лифте, вдвоём — запах её духов, её аромат, магнитная близость… и этот вырез… — и… - бац! — лифт застрял! Хоп! — и свет погас! Доля секунды, толчок — когда она нечаянно (!якобы!) торкнулась в тебя! Обнять (да!) её за талию — ещё секунда, и твои руки уже на ее ягодицах, задрав юбку, слущивают трусики, ты задыхаешься, и во рту у тебя кровь от её дерзкого прикуса… Или (нет!) легонько оттолкнуть её, отстраниться — не исключено, что через мгновенье вспыхнет свет, и она влепит тебе пощёчину… но — от этого мгновенного выбора может зависеть очень многое: через два месяца ты бросишь жену и покончишь с собой, когда она тебя бросит, или, наоборот, не покончишь, а приползёшь на коленях к своей благоверной и будешь ей так верен, так благодарен, так благодарен, что… будешь впредь ходить пешком на любой этаж!..
Наконец-то в номерах. Распаковав-разбросав вещи, брыкнулся на кроватку, врубил ящичек — может, порноканальчик какой-нибудь… Эти события как будто уже подготовлены, вся их последовательность, цепь — одно звено за другое — но спаиваешь их, мне кажется, всё-таки ты сам — доля секунды — вспышка сварки — и всё, готово! Это, дорогие, и есть человек. Члк члку влк, посему молись Бгу, дчнка тчк — интересно, сколько стоит телеграммку отсюда отбить?
