Заявился Игорёк. Столкнувшись со мной в дверях, он лишь бросил на меня пренебрежительный взгляд («Ещё один нарк!»). Он вывел её к машине, распахивая двери и дверцы. «Позвони мне сначала», — выкрикнула (если это можно так назвать) она мне в спину, и я, сгорбившись в свете фар, пошёл прочь.
Могли бы хоть до центра подбросить! — злился я (Отгадайте, куда и зачем они направлялись? — он вывозил её развеяться — в шашлычку на трассе, где развлекаются все их таксисты — чуть подальше той окраины, где я гостевал! — «Водку надо пить, а я что-то не могу…» — сказало зомбие, жирно обмусоливая помадой губы — перед зеркалом, в которое я боялся посмотреть!) Вот вам и оборотная сторона наркомании! — злорадствовал я, но тут же вступала саморефлексия с «оборотной стороной горемычной «звёздности»… Но вдруг — СТОП! Бля-а-а, я забыл рюкзак!! Кирильченко подарил мне свой старый — уж не Репо-Еребус, но всё же… И отвык-то с ним ходить — как кинул его в пороге, так и забыл. А в нём вся пачка моих драгоценных банкнот!..
Надо ли говорить, как я провёл ночь. С большим нетерпением дождавшись восьми часов, начал названивать ей — как будто это проблема мирового масштаба. Каковы шутки Отца Неба! Деньги, любовь — что-то из них ненастоящее. Вот он, заветный — вернее, они. «Скоро, через неделю-другую, я выздоровею — позвони мне, ладно?» Ага, выздоровеешь — мерзкие клочки отставшей резиновой кожи приклеят и пришьют к осклизлой разбухшей мякоти трупа!
44.
Кирильченко меня встретил, мы поехали к нему на квартирку в Медведково и немного выпили. Он поехал домой к родителям, а я отправился на стрелку. Стоило на «Кировской» выйти не из того входа, как я потерялся в пространстве и времени (!). Сначала я не мог найти памятник, потом, с полчаса поошивавшись у него, отправился в «Проект», но никак не мог найти Потаповский, у всех спрашивал, и таким образом, посылаемый то туда, то обратно, за час обошёл (постоянно чуть ли не бежал, безумно нервничая) все близлежащие переулки…
Наконец я совсем промок, выдохся, отчаялся и протрезвел и решил поехать домой. Подходя к метро, я увидел памятник и едва-едва различил во тьме тёмный силуэт — это она! «Ты издеваешься, да? Я здесь уже целый час и вспомнила все плохие слова!» Мне действительно было неудобно — извинился, пообещал тепло, еду и выпивку (на вечер мы уже опаздывали на час). Пошли — пошли — а куда? Началось опять почти тоже самое, только с остроумной, замёрзшей и голодной Инночкой. Как назло никто вообще не знал, где Потаповский! Наконец мы забрели вообще в какой-то глухой дворик (весьма похожий на тамбовский — я уже все «Матрицы» перебрал!), который кончился тупиком, и тут какая-то бабка чуть ли не сама сказала куда нам надо и проводила почти до дверей клуба!
Тут явилась Анжелика — блистательная — я даже растерялся, а она уже присаживалась за другой столик…
«Вот что значит двойное свидание назначать!» — смеялась она. Я сказал, что это «просто девушка из Тамбова» и пригласил её к нам. Представил дам друг другу (блять, я сам в этой роли!); Инна, эта моя маленькая смышлёная дочка, не ударила в грязь лицом — стала рассказывать, какие кретинки живут у них в гостинице и в шесть утра приходят спрашивать иголку и нитки — всё-это было весело, без напряжённости. О, это было великолепно — две такие стройные, белокожие, большеглазые, пухлогубые, белозубые… Но в то же время невооружённым глазом видно, что красота их совсем разная — дело даже не в том, что на по-детски детском личике Инночки нет ни капли косметики — она всё же ещё девочка, Анжелика же что ни на есть женщина. «Очень красивая твоя подруга, но мне она не понравилась, — призналась Инка, когда Анжелика ушла в уборную, — самовлюблённая хищница». Откуда ты, дочерняя, такие слова-то знаешь?!
Моя старшая умненькая дочка, чтобы меня ненароком не потерять, решила пойти вместе со мной провожать младшую! На улице было темно и шёл снег и мы, все трое, долго кружили, не зная, куда идти к метро! Младшенькая понимала, конечно, что к чему, и я специально решил её такой наглядностью проучить — посмотри вот пока, как это делают взрослые тёти, года на три тебя постарше…
На обратном пути — уже соединившись, запустив руки друг другу в карманы и то и дело останавливаясь, чтобы радостно выяснять всякие мелочи («Ведь ты меня уже хватал за руки — я помню!» — «Не за руки, дочка, а за ноги — это разные всё-таки вещи»), мы опять сбились и совершенно не знали куда идти! Однако вскоре мы определили, где арка, по вышедшей оттуда парочке — на мгновенье мы столкнулись в кружащихся в неестественном свете хлопьях снега — это оказалась Романова, и сердце моё ёкнуло… уходят…
Взяли пиво и стали болтать. Данила, Дина, ещё кто-то подсаживались к нам, начиная всякие беседы, но Анжелика откровенно, тоже с какой-то девчачьей капризностью провозглашала: «Я хочу с Шепелёвым» и подвигала свой стул всё ближе к моему… Я пригласил её к себе. «А ты будешь ко мне приставать?» — «Что за вопросы?» — «Тогда поехали».
Выпив по дороге коктейлей, мы ещё зашли в супермаркет и я купил две бутылки вина. Мы стояли у двери подъезда, валил снег. «Я же наверно не так поняла, в какую сторону разрешился мой вопрос, когда ты сказал: «Что за вопросы?» — лепетала великолепная Анжелика, — сейчас я напьюсь, а ты этим воспользуешься» — «Именно это я и имел в виду. Ты же сама говорила: «Хочу Шепелёва» — «Не правда — я не говорила!» — «Не хочешь?» — «Очень хочу!» А кодовый-то замочек был закрыт, а код-то Саша мне и забыл сообщить! Щить!
Не выпуская из руки бутылок, я ударил костяшками в замок — дверь щёлкнула (гениальный код — две последних цифры!), и мы смогли войти. Какое блаженство.
Я всё не знал, как к ней приступить. Всё не решался — но теперь, когда всё исчерпано — разговор, вино, даже сигареты! — надо сделать это. Но как? Резкий бросок после такого разговора неуместен, а сказать что-то о любви или о физической любви я в таком состоянии без ехидной ухмылки не смогу, извините. Однако, есть же проверенный способ — опуститься на нижний ярус — на корточки или на колени у её стула, взять её за руки, потом за ноги… Но даже этого не понадобилось — пока пили, я подставлял свой стул всё ближе к ней, и с последним стаканом оказался сидящим прямо около неё — она, откинувшись на стуле, сама положила свои прелестные ноги мне на колени — я тут же проник руками в её джинсики снизу, гладя идеально-гладкие, идеально-тёплые и вообще идеально-идеальные наощупь икры. Я так увлёкся, что добрался таким образом чуть не до ягодиц! Она смотрела на меня, такая красивая, сильная и свежая, поглаживая меня по голове и начала даже пьяно шептать: «Если ты сделаешь это, я же такая… Я же тебя замучаю потом… Может я…»
Я быстро опустился, схватил её под колени и посадил к себе, крепко сжимая и всячески целуя. Она всячески вертела головой, не давая мне губы (сразу вспомнилась ночь № 1!) — но я не отступился, а наоборот стал с безумием целовать её прекрасные щёки, шею, уши, волосы… Когда я устал и, отчаявшись и задыхаясь, перестал, откинув её голову за намотанные на руку волосы, посмотрел ей в лукавые бесподобные глаза, она вдруг поцеловала меня сама. Губы её были настолько вкусными, мягкими и сочными, что я чуть не лишился рассудка. Так вот как целуются большеротые пухлогубые модели! — наконец-то я это познал!
