Пока не пну его жезлом.
Плутус
Опасности не видит он.
Когда безвыходность заставит,
Он глупости свои оставит.
Нужда сильнее, чем закон.
Сумятица и пенье
В долине с гор бежит рекой
Без удержу поток людской.
Великий Пан их божество.
Ватага чествует его.
Кто Паном на балу одет,
Известен только им секрет.
Плутус
Мне ведомо, кто вы и он.
Я в эту тайну посвящен.
Я все узнал из первых рук
И вас пущу охотно в круг.
Удачи смелому почину?
Кто чуду вверился, тот прав,
Хоть кинулся бы, как в пучину,
Возможностей не рассчитав.
Дикое пенье
Обманчив неженок убор,
А мы толпой скатились с гор,
Закалены и горячи,
Выносливые силачи.
Фавны
Эй, фавны, в пляс,
Весельчаки!
В кудрях у вас
Листва, венки.
И, прячась в них, торчит легко
Чуть заостренное ушко.
Скуластый и курносый вид
Успехам фавна не вредит.
Протянет лапу он и, глядь,
Идет с красивейшей плясать.
Сатир
А сзади делает прыжок
Сатир со всех козлиных ног.
Он, словно серна, сухопар,
Проворен, жилист и поджар.
Он дышит воздухом высот,
Глядит, как человек живет,
И презирает быт долин,
Детей, и женщин, и мужчин.
Они во тьму погружены,
А он посмотрит с крутизны
И видит – мир пред ним открыт
И весь ему принадлежит.
Гномы
Мы, карлики, бежим, толпясь,
Не парами, а все зараз.
Забот у гномов – вороха.
На нас кафтанчики из мха,
При каждом – лампа горняка
Величиной со светляка.
Средь кутерьмы и толчеи
Хлопочем мы, как муравьи.
Кто к домовым нас причислял,
А кто зовет: «хирурги скал».
Затем, что мы в любви к труду
Горам пускаем кровь – РУДУ.
И, правда, сколько горных жил
За век свой каждый отворил!
Приветом добрым: «В добрый час!» –
Под землю провожают нас,
И в этом правда есть своя;
Хорошим людям мы – друзья.
Но нашим золотом из гор
Воспользуется сводник, вор,
Железо наше попадет
В распоряженье воевод,
Не мы виной, само собой,
Что гонят войско на убой.
Не чуткий к заповедям трем
Уже бессовестен во всем.
Тут наша общая беда,
И вы терпите, господа.
Великаны
В долинах Гарца поделом
Мы дикими людьми слывем
За силу, наготу и рост,
За то, что каждый, нравом прост,
В ручищу взял сосновый ствол
И бедра листьями оплел.
Телохранители, каких
Нет и у римских пап самих.
Нимфы (хором, окружив великого Пана)
Вот бог полян,
Лесных берлог,
Вселенной бог,
Великий Пан.
Мы окружим его кольцом,
Развеселим и развлечем.
Он – добрый бог, хотя и строг,
И любит смех и топот ног.
Он смотрит ночи напролет
На голубой небесный свод,
А днем, когда наперерыв
Журчат ручьи и он сонлив,
Все в робости замрет кругом,
Едва забудется он сном.
[133]
Боится дунуть ветерок,
И не шелохнется листок.
В лесной тиши – полдневный зной,
Травою пахнет и сосной.
Ступают нимфы, как в чаду,
И засыпают на ходу.
Но каждый ужасом объят,
Чуть голоса его раскат
В лесу прокатится как гром.
Все – наутек, и все вверх дном!
Панический безумный страх
Находит на людей в боях,
Храбрейших повергая в прах.
Почет тому, кто наш оплот
И столько страху задает.
Депутация гномов (великому Пану)
К жилкам золота в граните,
К залежам железных руд
Вместо путеводной нити
Гному дан волшебный прут.
Гном ушел под землю, в гроты,
В вечный мрак, под корни пня,
Чтобы ты свои щедроты
Раздавал при блеске дня.
Мы поблизости открыли
Новый чудный ключ средь скал,
Изливающий в обилье
То, о чем ты не мечтал.
Прояви о нем заботу,
Овладей им и присвой.
К пользе мира все, чего ты
Ни коснулся бы рукой.
Плутус (к герольду)
Давай-ка запасемся хладнокровьем.
Событий мы с тобой не остановим,
Такой неотвратимый час пришел.
Произойдет ужаснейшая драма.
Все будут отрицать ее упрямо,
