Посвящается: Даньке aka Аррид, Диане aka Фелька, Сашке aka Благодушный, Маринке aka Threath, Олегу aka Абылварг, Танюшке aka Prickle, Женьке aka Тасмит, Cурену aka Азаг-Тот, Инге aka Янивика, Габриэлле aka Gaby, Максиму аka Обморочный, Александру aka Jayson Voorhes, Полинке aka Намастино, Евгению aka Змееед, Каене, Маркусу Аурелиусу, Шуне, Снайперу, Убейся Ап Стену, кланам Face Off, Black Sisters, The Company, Байкерс и Анютке аka ZELDA.
Отдельное спасибо Насте Соловьевой, без которой все было бы не так интересно.
Все персонажи вымышлены, все события – близки к реальности.
…уже игра играет в тебя A Игрок Душелофф на форуме одной онлайн-игры
1. Выходи во ДВАР – поиграем
Привет, меня зовут Анюта.
Мне семнадцать лет.
Я закончила школу и скоро буду учиться на экономиста!
У меня есть парень! Любимый! Его зовут Славик! Он очень и очень хороший!
А на сайте знакомств я сделала анкету для того, чтоб все видели, что я рада! И не нужно мне ни с кем знакомиться.
Чмоки Чмоки!
Всем удачки!
Уже час она сидела, уткнувшись в эту надпись, и думала, стоит ли ее поправить или нет. За два месяца существования на сайте ее анкету посетило всего 20 человек – притом все в первые два дня.
И поэтому, исправит она что-то или не исправит, ничего не изменится. Все равно никто не прочитает, что она там написала и что исправила.
А исправить можно было многое.
Например: «Вторую неделю сижу под домашним арестом. И рада буду познакомиться с кем угодно, но с условием, что он тоже сидит под домашним арестом и не будет приставать».
Или: «Сижу дома со сломанной ногой. И не вижу своего любимого Славика! И никого больше видеть Не Хочу!»
Или еще лучше: «Принесите кто-нить сигарет!!! Сижу под домашним арестом со сломанной ногой и не вижу своего любимого Славика».
И еще много вариантов может быть…
Какой же лучше выбрать?
Допустим, так: «Народ, подскажите – что делать, если мать держит меня под домашним арестом? Как сбежать? Куда сбежать?»
Хотя это глупо. Куда ж она сбежит со сломанной ногой. Тут от комнаты до кухни хрен дойдешь, а чтоб на улицу – ну, это просто бред.
Но мать об этом не задумывалась, и каждый раз, уходя на работу, она запирала дверь снаружи и оба комплекта ключей уносила с собой.
Мало того, она даже Анютину мобилу на работу унесла и шнур из обычного телефона выдернула и спрятала.
– Нагулялась? Вот теперь сиди и думай над своим поведением, – сказала мать, и обсуждению ее слова не подлежали.
– А если пожар в квартире, как я выберусь? – язвительно интересовалась Аня.
– Ничего, если пожар – на балкон выйдешь, покричишь. А если твой Славик еще раз заявится, то ты имей в виду…
Дальше можно было и не продолжать. О том, что в мамином присутствии про Славика говорить нельзя, это Анюта знала уже два года, с тех пор как они познакомились.
Мать его сразу невзлюбила. Но почему и отчего – не объясняла.
Просто он тебе не пара, ну и все. Да и вообще тебе об институте нужно думать, а не о мальчиках.
А когда мальчик да на мотоцикле – то в ход сразу идет сто историй о том, как у нас на работе чей-то родственник разбился, убился, покалечился и теперь его на коляске возят, как кого-то сбил на пешеходном переходе и теперь сидит, как мотоцикл взорвался – любая мать кучу таких историй знает…
С Анютой случился самый легкий вариант. Она свалилась с мотоцикла и сломала ногу. Исключительно по дурости.
Ой, что тут началось! Мать в первые два дня даже в больницу к ней не заскочила – только в милицию.
Посадить!
Повезло ей, что следователь совсем молодой был (кстати, симпатичный): взрослый бы послал подальше, а молодой – нет. Даже дело хотел открывать. Только в заяву от потерпевшей дело упиралось. Но тут Анюта ни в какую. Как мать ни ругалась, она стояла на своем. Взяла мотоцикл без спросу, пока Славик отходил, уселась, потом случайно что-то нажала, мотоцикл поехал, она не удержалась и свалилась. И больше ничего. Следак даже сказал, что она держалась, как Зоя Космодемьянская на допросе (это он наехал или нет, неясно – знать бы кто такая). А рядом мать бегала, бумажкой трясла: ей юрист на работе такую кляузу составил – если бы Анюта ее подписала, Славика по ней, наверное, и расстрелять бы можно было. Но она не подписала ничего.
Молодой симпатичный следак лишь руками развел, говорит – ничего не могу сделать. Пытки над потерпевшими у нас запрещены.
Мать, разумеется, долго ругалась – говорила про то, что все в милиции продались, и про бардак в стране. Обещала до Верховного суда дойти и поднять общественность и журналистов. Да только некогда было. Пока Анюта в больнице со сломанной ногой лежала, она Славика по городу отлавливала – чтоб уши надрать.
А у входа в больницу поочередно тусили ее подруги по работе: мало ли что – вдруг Славик явится к Анюте?
А Славик в это время через черный ход к ней пробирался – апельсины приносил и ромашки. Романтика. Если б не мамины нотации в палате по вечерам, вообще бы жизнь была прекрасной.
Анюте правда было по фигу, что там мать говорит, но тут пришлось задуматься. А что же еще делать? В больнице-то еще хоть весело было – как-никак шесть человек в палате, и доктор шутник такой прикольный. А когда домой перевезли – тоска… Ни доктора, ни соседок по палате. Одна на всю квартиру…
Анюта достала из потайного ящичка пачку сигарет, в ней оставалось всего две штуки.
А пачка единственная. И не достать. Не у матери же просить. Тут даже непонятно, что хуже – курить или Славик, Славик или курить..
Наверное, хуже всего – если Славик принесет ей покурить. Это несложно: просто нужно выйти на балкон и спустить вниз длинную веревку, а Славик к ней уже привяжет целый блок, или два, скока Анюта попросит – он же ради нее все что угодно.
Но, на беду, все окна их квартиры выходили в аккурат во двор, где днем и ночью дежурила бригада вредных старушенций, очень недолюбливавших Анюту. И если бы вдруг Анюта решилась на такое, то можно быть уверенным – вечером доложат маме.
Но сегодня ей было по фиг. Она вышла на балкон и достала сигарету. А пусть видят. Все равно к моменту, когда вернется мать, и оба оставшихся окурка, и пачка будут валяться где-то во дворе – и хрен кто докажет, что она курила.
По количеству оставшихся сигарет Анюта считала дни заточения. Нет, конечно, можно было и по календарю считать, но по сигаретам явно интереснее. Три сигареты в день, когда мамы нет, в выходные, когда мать есть, ни одной. Значит, уже восемь дней.
