Мы сворачиваем на другую улицу, разглядываем девчонок. В основном черные. Некоторые с восточными чертами лица, немного белых. Они выглядят уставшими, группки мудаков ходят вокруг, Отпускают глупые шутки. Добро пожаловать на наше шоу. Мы — зрители, просто глазеем на проституток. Рядом с нами какие-то мудаки подталкивают молодого парня, он подходит к негритянке, говорит ей что-то, исчезает внутри. Его приятели стоят снаружи, не зная, что делать дальше. Наконец им надоедает ждать, пока его член проверят на прочность, и они уходят. Наверное, в галерею искусств, или церковь. Вообще-то мне здесь нравится. Можно оттянуться, но только не с этими блядьми.
— Никто не хочет попробовать? — спрашивает Харрис.
Мы отрицательно качаем головами. Попозже, может быть.
— Тогда пойдем, выпьем. Снять шлюху можно где угодно.
Пиво пить тоже можно где угодно. Но я понимаю, что он имеет в виду.
Гарри стоял, глядя на девчонок в витринах. Он видел, как Картер и остальные уходят дальше, уссываясь над чем-то; никто даже и не заметил, что его нет рядом. Как тогда, на пароме, никто даже и не заметил бы, если бы он свалился за борт, до Берлина, где Картер начал бы сокрушаться, увидев, что один в номере, но так как одному ему было бы просторней, то он наверняка решил бы не беспокоиться. Хотя они все-таки бухали весь день, так что было естественно, что они не заметили. Они уже начали перешагивать черту, с Томом и тем мудаком, Харрис вел их за «Челси» и Англию, но Гарри не собирался патрулировать улицы Амстердама в поисках кого бы завалить, сейчас, во всяком случае. Он смотрел на шеренги шлюх и, сказать по правде, здесь не было ничего особенного по сравнению с лондонскими чиксами. Он не знал, радоваться этому или огорчаться, он просто шел в противоположном направлении, стараясь создать между собой и остальными приличную дистанцию на случай, если Картер все-таки его хватится. Гарри купил себе еды и пошел дальше мимо сексшопов и сексклубов.
У дверей одного клуба была особенно большая очередь, и Гарри не смог удержаться от смеха, когда понял, за чем они стоят. Он думал, что англичане — единственные, кому приходится стоять в очередях, но здесь была примерно сотня людей, стоявших строго по двое, ожидающих своей очереди, чтобы посмотреть, как совокупляются другие, прямо в дверях натягивающие презервативы. Люди были самые разные: мужчины и женщины разных цветов кожи, всех возрастов и классов, и хотя Гарри не был ханжой, он не ожидал увидеть семейные пары, томящиеся в ожидании живого секса. В основном присутствовали парочки и небольшие компании, но также он видел седовласых родителей с уже взрослыми детьми, прочих родственников, терпеливо ждущих. Он пожалел, что посмотрел в эту сторону. Он почувствовал привкус тошноты во рту. Это было как-то извращенно. Просто неправильно. Он посмотрел на фото в витрине, предлагавшие жесткий секс за дополнительную плату.
Гарри знал, что не смог бы сидеть вот так, окруженный радостными родственниками. Это было почти что как инцест. Он развернулся и пошел прочь, мимо маленьких, неприветливых на вид, расположенных бок о бок заведений, где бутылка шампанского стоит сотню фунтов, а на входе — здоровые ублюдки в смокингах. Он свернул в улочку поменьше. Здесь было лучше. Девочки сидели в цитринах, атмосфера позволяла чувствовать себя спокойней. Какое-то время он стоял, размышляя, потому что ощущал тяжесть в паху и хотел сделать правильный выбор. Он положил глаз на достаточно привлекательно выглядящую блондинку в красном белье. Крупная девушка с красивой фигурой. Гарри подошел поближе, глубоко дыша. Он уже был на полпути к ней, когда вдруг заметил невысокую смуглую девушку. Он остановился, взглянув на нее повнимательней. Она встала, увидев, что он заметил ее. У нее были короткие темные волосы, одета она была в европейском стиле, что выглядело как-то неестественно. Все эти чулки с подвязками выглядят соблазнительно на белых чиксах, но на черных и азиатках смотрятся нелепо. Все равно, дома он таких не встречал. Никогда, еб твою мать.
Он повернулся к девушке, думая о том, кого она видит в его лице. Здорового белого мужика с бритой башкой и прокуренной одеждой, от которого пахнет выпивкой, с полуудолбанными глазами, который на несколько минут скинет свои джинсы, чтобы подвигать в ней членом — туда-сюда, туда-сюда, прижав своим белым момоном ее смуглый живот, и кончить, лежа в луже пота. Вероятно, для нее он — просто еще один пьяный англичанин, выбравшийся отдохнуть от жены и попробовать каких-нибудь грязных штучек. Может быть, только сейчас у нее выпала свободная минутка после обслуживания какого-нибудь французского пидора, который кончил, пару раз дернувшись, и стал требовать назад деньги, потому что его плохо обслужили, и ей пришлось позвать охранника, чтобы выкинуть неблагодарного ублюдка, оставив плохие воспоминания обеим сторонам. Да, так, наверное, все и было, и Гарри колебался, Но когда он наконец решился, она оказалась вполне приветливой и впустила его внутрь, когда он согласился с ценой. Он не знал, дорого это или дешево, он просто кивнул и вошел. Он не собирался торговаться из-за нескольких гульденов. Он же болеет за «Челси», а не за «Тоттенхэм».
В маленькой комнате было тепло, она улыбнулась, попросив дать ей возможность проверить, нет ли у него признаков «тех самых» болезней. Она была профессионалом, но вполне дружелюбным профессионалом. Она расстегнула его джинсы, бегло осмотрев содержимое. В комнате не было ничего восточного, играл диск Стинга. Он не любил такую музыку, но она играла тихо, и он быстро привык. Гарри чувствовал себя беспомощным, пока она занималась всеми этими медикоздравоохраняющими штуками, хоть она и старалась делать все так, чтобы он не чувствовал дискомфорта. Но он не беспокоился, потому что это была необходимая процедура, и она знала, что делает. Он начал снимать джинсы и кроссовки, пока она поправляла подушки на диване, и чтобы чем-то заполнить паузу, он спросил ее, откуда она родом.
Она сказала, что ее зовут Ники, и что она родилась в Таиланде, в деревне неподалеку от лаосской границы. Она всегда мечтала уехать из Таиланда и посмотреть мир, а в Амстердам она приехала вместе с голландцем, с которым познакомилась в Петтайе. Тогда ей было двадцать, а ему уже за сорок. Пару лет он относился к ней хорошо, и даже купил ей квартиру, но потом все изменилось. Он увлекся мальчиками, и она стала ему не нужна. Она не очень-то расстроилась, потому что он был старым, а она молодой, и она не хотела ни от кого зависеть. В Петтайю она приехала в шестнадцать и решила навсегда остаться в Европе. Все девушки мечтали уехать в Европу. В ее деревне царила нищета, а на побережье было полно мужчин с Запада, плативших хорошие деньги, но ей хотелось большего. Европейские мужчины относились к девушкам лучше таиландцев, и к тому же у них было намного больше денег.
Она улыбнулась своей странной улыбкой, и Гарри кивнул, не зная, что ответить. У нее было великолепное тело без малейшего намека на полноту, и внутри она осталась доброй, несмотря на то, что так рано повзрослела. Ники любила Амстердам и ненавидела Таиланд всеми фибрами души, чего он понять не мог, потому что Таиланд представлялся ему чем-то вроде тропического рая. Ее голландец оставил ей денег на пару месяцев, пока она не найдет работу. Они были вместе два года, и это было хорошее время, но сейчас она была свободна и могла делать что ей хочется. Она все делала для него, и он заботился о ней. Покупал ей наряды и водил по ресторанам. Но она никогда не любила его, да и он любил в ней только ее тело и молодость. В общем, ее жизнь была не такой уж плохой.
