Мы проходим через ворота, спускаемся вниз по ступенькам, стоим на пятачке. Мы проходим мимо Свинцового Пуза, и он фыркает, но ничего не говорит; мы предупредили надзирателей, и вот я иду с Элвисом и Франко к столикам Али, посидеть здесь — редкая привилегия, купленная за цену кофе. Человек из Оазиса тепло приветствует нас и выносит свой серебряный кофейник, мурлыкая: «Эспрессо, эспрессо, эспрессо», творит свое волшебство, внимательно рассматривает маслянистый кофеин, разливает его в крошечные чашки, говорит о братстве людей и том, что бензин перевернул цивилизацию; он рассказывает о природе мулл и священников; и христиане, и евреи — это его братья, каждый человек в этом мире — его брат. Али говорит с нами так, словно мы прошли много миль, чтобы посетить его скромную чайную, ему кажется, что он дома, что он работает на базаре. Я беру в руки чашку, готовлюсь к сладкому моменту. Я только во второй раз пришел в Оазис, хотя — да, можно бы было подкупить доверенного и послать через ворота, попросив его достать кофе и принести его под полой. Но этот момент ни с чем не сравним. Выйти из корпуса и посидеть за столиком, в тепле и в чистоте, поднести к губам чашку с эспрессо. Жизнь немногим лучше, чем вот это.
В каждой чашке — по маленькому глотку кофе, и половина из этого — гуща. Это самое густое варево в мире, и Али ставит три стакана с водой, чтобы мы могли запить эту гущу. Меня бросает в дрожь, неистовое кофеиновое землетрясение, эта жидкость насыщенная, и густая, и горькая; через секунду этот напиток уже у меня в животе, увеличивается в объеме и просачивается через стенки желудка, и если змея кундалини на самом деле существует, то это смогло бы ее пробудить; и я жду, что она вот-вот зашипит у меня за спиной, представляю, как вокруг моего черепа разливается нимб из света. Я вдруг совсем успокаиваюсь, сижу с Али, а он кивает в пустоту, приветствует воображаемых прохожих, проявляет уважение к своим товарищам по рынку, поворачивается, и улыбается, и говорит мне, что эти призраки базара он специально сам и выдумал. Я представляю себе ось зла, я знаю, что этот человек ошибся в своей жизни, но он не злой. В глаза его называют Али, за глаза — Али Баба, он хороший человек, наичестнейший, в стенах тюрьмы он делает важную работу.
Франко ставит свою сумку на стол и лезет внутрь, достает и показывает мне свою книгу. Эту книгу ему прислали мама и папа, чтобы он никогда не забывал, откуда он родом. Это альбом с фотографиями, и он показывает мне, вот он карабкается на скалы, он дышал свежим воздухом, ел свежую пищу и пил хорошее вино. У него была легкая жизнь, он показывает мне заснеженные вершины гор и замороженные ледяные поля, переворачивает страницу, и я вижу солнечные лужайки, все в цветах, шале на склоне, это больше похоже на Швейцарию, чем на Италию. Он говорит мне, что его любимая еда — фондю, что на его день рожденья мама всегда готовила фондю. Он выглядит таким печальным, начинает говорить на своем языке, вероятно, представляя, что перед ним не я, а кто-то другой. Потом снова переключается на корявый английский. Переворачивает страницу. Залитая солнцем пьяцца с фонтаном, статуи и тротуары, маленькая пьяцца, размером тот пятачок, на котором мы сидим, но я ничего не говорю, Франко очень серьезен. Его мать дважды в неделю пишет ему — он счастливчик. Он смотрит на меня пристально и говорит — один косяк. Одна затяжка, и все еще нет документов.
Франко и его друзей подставили. Они ехали с островов в фургоне с прицепом, разбили на ночь палаточный лагерь, вымылись, переоделись и отправились поужинать в маленький ресторанчик, спрятанный в скалах через дорогу, дешевое место, обслуживающее любителей позагорать, туристов и нескольких местных. Они едут домой, они провели целый месяц на пляже, три парня и две девчонки, в домашней таверне они заказали себе нормальной еды. Пицца великолепна, и салат хрустит, и управляющий вручает им бутылку вина бесплатно, от заведения, маленькие тарелки с оливками и мягкий хлеб. Управляющий дружелюбен, с интересом расспрашивает, где они побывали, он вежлив с мальчиками и уважителен с девочками. Превосходный конец отличного отдыха, и они ждут не дождутся снова увидеться со своими родными, и когда они уходят, то оставляют щедрые чаевые, хотя им почти нечем платить, деньги практически закончились.
Уставшие, набитые едой под завязку, они переходят дорогу, идут к своему платочному лагерю, за ним начинается пляж, они лежат на песке и смотрят закат, одна из девчонок передает по кругу бутылку воды. Появляется управляющий с пятью банками холодного пива, открывает их и раздает всей компании. Кажется, что жизнь прекрасна. Он скатывает косяк и передает по КРУГУ уверяя, что если они курят на пляже, то не будет никаких проблем, никаких, никаких проблем, друзья мои; и они разговаривают о рыболовных судах в море, курят, обсуждают вкус раков и кальмаров. Франко качает головой и шлет проклятия, вспоминает, что они были довольны, их накрыло, и они не услышали полицейских сирен, пока не показались машины, и полицейские начали орать и показывать на них, а управляющий отошел в сторону и выглядел очень довольным собой.
Франко привезли в Семь Башен, одного из его друзей освободили, потому что он не затягивался, по крайней мере, хоть в этом полиция повела себя честно, или, может, они хотели доказать, что это не было подставой, а третий парень по совету их адвоката был отправлен в психушку, теперь он проходит курс лечения, они пытаются заставить его во всем сознаться, они пытаются излечить его от воображаемой привычки курить наркотики. Обе девчонки в женской тюрьме, в другом конце страны.
Франко откидывается назад и приканчивает свой стакан воды, надзиратели зовут нас обратно в корпус. Али хлопает в ладоши и вынимает свою книгу, вертит в руках обкусанный карандаш и вносит необходимые поправки. Франко наклоняется ко мне и говорит, что он невинный человек, и я всегда должен об этом помнить, и это правда, душ очистил наши души, так же, как и тела, и он шепчет мне, когда он выйдет из этого места, он вернется домой и будет приходить в себя, кушать здоровую пищу и гулять по горам, работать, зарабатывать деньги и обретать спокойствие, снова станет сильным, а потом он вернется на эту землю. Может, это будет через год, или через два года, или даже через пять лет, но он отправится в ту таверну и найдет того управляющего, подождет, пока тот закончит свою работу осведомителя и отправится домой, а потом он возьмет нож и перережет ему горло, от уха до уха.
Я хороший парень, я порядочный человек, я чист и свободен от греха, голова покачивается в люльке надушенного капюшона, засаленная подушка под грязной одеждой, мое волшебное одеяло — это пыльный комбинезон, полный детских секретов, он защищает меня от гоблинов, прячущихся под кроватью. Я такой хороший, что мне(хочется плакать. После горячего душа сегодняшний ночной сон будет глубоким и безмятежным, мое пузо набито миской с рисом и бобами, вареное яйцо на десерт; и я очень доволен, может, я буду плавать по воздушным волнам и соединюсь к духам людей, которые спали под этим одеялом до меня, их воспоминания впитались в одеяло. Нана была экстрасенсом, она слышала голоса, но мне нужен ее дар. Ничего не может причинить мне боль, я окружен невинностью и почти в тишине, и хотя в Семи Башнях высокие стены и множество замков, есть способ вырваться на волю.
Если воля человека крепка, то с помощью своего воображения он может найти спасение. Это битва, но ее можно выиграть. Это то, где проистекает теперь моя жизнь, у меня в голове и на дороге, я лечу над ландшафтами и пейзажами, ищу свои потерянные гены. Легко впасть в апатию и начать страдать, стать заложником чисел. Над кроватями и на стенах приклеены календари, покрытые крестиками, грудой черных и синих надгробий, ими вычеркивают даты и дни. Встречаются оттенки красного, но черный цвет — главный. Это бой с замедлившимся временем, эти дни — противоположность путешествиям, когда время идет быстро, и не заметишь, как промчался месяц. У меня есть свой собственный маленький календарик, но я держу его от глаз подальше, я не буду зачеркивать дни. Это предубеждение, ничего больше, и я жестко давлю эту попытку депрессии, свою темную сторону; и это уходит без сопротивления, и я уже путешествую по новым местам, которые мне откуда-то уже знакомы. Я улыбаюсь, замечая Джимми Рокера, человека, о котором все вокруг только и говорят, скиталец с золотым сердцем, миролюбивый бродяга, который живет в соответствии с традициями, установленными тысячами искателей на земле возможностей, на земле свободы.
