Проходя мимо комнаты отдыха смены, ефрейтор побарабанил пальцами по стеклу, и не дожидаясь результата, пошёл дальше, к высокому, обнесённому поверху кольцами «колючки» забору и массивным воротам с встроенной в них калиткой.
Утро было душое, сухое и тихое. Тонкие верхушки осинок за забором, обычно чуткие к малейшему дуновению ветра, замерли в быстро прогревающемся воздухе.
«Жара будет», - скинув с плеча автомат и ухватив его за цевьё, уныло подумал Нечаев. «И Черкасов ещё этот...»
Вздохнув, Нечаев вскинул автомат прикладом вперёд и несколько раз стукнул им в крашеные доски ворот.
Минуту постоял, вслушиваясь. Стукнул ещё пару раз, добавив сапогом.
За воротами лязгнуло и заскрипело железо. Послышались ленивые, шаркающие шаги.
«Дёмин,»- догадался Нечаев, и снова закинув автомат за спину, негромко крикнул, задрав голову к вьющейся над воротами «колючке»:
- Спишь, что ли там? Открывай давай!
Шаги приблизились. Распахнулось обзорное окошко. Показалось мятое и опухшее со сна лицо Дёмина. На голове - колтун светлых волос. Какое-то время, тупо моргая, Дёмин разглядывал ефрейтора.
- Нечай, ты-ы, што-о-о ль? - растягивая в кривом зевке рот, поинтересовался, наконец, Дёмин. - Хода чё делает?
- Аэробику смотрит. Открывай, говорю, времени мало. За Черкасовым я.
Калитка, придерживаемая Дёминым за железный засов, приоткрылась, и Нечаев, перешагнув высокий порог, оказался на внутреннем дворе гауптвахты.
Разлинованный на квадраты асфальтовый прямоугольник двора с трёх сторон был огорожен всё тем же высоким, глухим забором с колючей проволокой. Здесь было ощутимо прохладней - солнце не успевало прогреть плац и бетонный арестантский блок, сплошной серой стеной идущий с северной стороны. Узкие, в частую решётку окошки снаружи были прикрыты «ресничками» - уродливыми жалюзями. В дальнем углу, у стыка стены и забора, виднелась чёрная металлическая дверь. С крыши, над дверью, свешивал круглую и выпуклую морду прожектор.
Цокая подковками, Нечаев направился через плац к двери
Дёмин, ковыряя в носу, плёлся сзади.
- Нечай, слышь, Нечай!.. - забубнил он, разминая пальцами и внимательно разглядывая вытащенную козюлю. - Вот ты парень умный, наверное... Так вот ты мне скажи... Как, по-твоему, правую ногу отличить, например, от левой? А? Нет, ты не молчи, а ответь... Как отличить-то?
Нечаев покачал головой. Подойдя к двери, обернулся.
- Делать тебе нечего? «Как, как»... Правая нога - она и есть правая! Ничего тут отличать не надо. Чего мне мозги пудришь? - стараясь говорить веско и независимо, нахмурился ефрейтор.
Дёмин хитро улыбнулся:
- Так это ведь только на первый взгляд она правая! А вдруг приглядишься внимательней - а она - хуяк! - левая на самом деле окажется! Чё тогда делать будешь? А?..
Нечаев, хмыкнув, дёрнул за ручку. Распахнул дверь. Из тёмного небольшого коридора потянуло застоявшимся табачным дымом и сыростью.
- Не жарко тут у тебя, - привыкая к полумраку, бросил Нечаев, и почему-то пригнувшись, шагнул внутрь.
Гауптвахта была «своя», внутренняя, и имела всего пять камер. Три общие - на шесть человек каждая, и две одиночки.
В конце коридора стоял обшарпанный стул с накинутым на спинку бушлатом.
На сиденье, под дёминскими пилоткой, ремнём и подсумком, лежал автомат. Тускло, словно селёдочное брюхо, поблескивал штык-нож.
Сегодня единственным постояльцем губы был Черкасов.
Нечаев остановился у дверной ниши с крупной красной цифрой «2» наверху. Глянул на Дёмина.
Тот, вытерев пальцы о галифе, ушитые до состояния трико, похлопал глазами. Втиснул руки в карманы и невинно посмотрел на Нечаева:
- Чего?
Нечаев молча развернулся, подошёл к стулу, ощупал карманы бушлата, потом заглянул в подсумок и нашёл связку ключей.
Кинул их Дёмину:
- Надоел уже... Открывай!
Дёмин, быстро глянув в глазок, всунул длинный ключ в скважину. Обернулся:
- Это, товарищ генерал-ефрейтор - тренировка солдатской смекалки. Повышение ума и сообразительности. А так, вообще, сегодня молодец. В прошлый раз-то, помнишь, не нашёл?..
- Хорош болтать! Нам идти надо. Открывай давай, сколько раз говорить можно! - строго попытался прикрикнуть Нечаев.
Дёмин развеселился.
- Яволь, майн фюрер! - вскинув правую руку, распахнул дверь в камеру: - Вставайте, граф! Вас ждут великие дела! - прокричал он внутрь.
Черкасов - рослый, плечистый, - медленно поднялся с корточек. Не спеша подошёл к двери. Загородив собой бледный свет из окошка под потолком, встал в проёме. Руки сунул в карманы.
Нечаев невольно засмотрелся на него.
Волосы тёмные, на висках и затылке под ноль. Короткая косая чёлка на высоком лбу. Лицо загорелое и уверенное, чуть плакатное. На лбу и подбородке два тонких и белых шрамика. Глаза зелёные, насмешливые. Увидел Нечаева и широко, открыто улыбнулся. Вынул руку из кармана и протянул, кивая:
- А-а! Старый друг! Ну, здорово, зёма!
На секунду замешкавшись, Нечаев смущённо улыбнулся в ответ и пожал руку Черкасова.
Лестно было услышать от Черкасова «зёма». И хотя земляками они быть никак не могли, всё равно - приятно.
- Пошли, что ли?
Черкасов, улыбаясь, заложил руки за спину. Глянул на Нечаева.
- Ну, веди на расстрел, красная сволочь!
Нечаев поправил сзади складку гимнастёрки и искренне удивился:
- Чего это я сволочь?
Дёмин захихикал:
- У Нечая с юмором туго! При наличии отсутствия, как говориться... - мелко подрагивая головой, Дёмин двинулся к двери. У выхода обернулся: - Ну пошли, чё вы?
Покинув внутренний двор, прошли десяток метров и встали у главных ворот. На крыльце караулки курил разводящий сержант Котов. Сержант лениво помахал рукой. Дёмин дурашливо откозырял, прислонив два пальца ко лбу. Взялся за засов, дёрнул и распахнул калитку.
Перешагивая вслед за Черкасовым порог, Нечаев обернулся:
- Ну, и как отличить-то?
- Кого? - испуганно спросил Дёмин.
- Ну, ногу?.. Правую от левой?
Дёмин с готовностью заулыбался, подмигивая Черкасову:
- Это я, Сань, ефрейтора нашего развиваю!.. Интелект повышаем!..
Черкасов заложил руки за спину и бросил через плечо Нечаеву:
- Пошли, ефрейтор. Хули ты с этим козлом базаришь...
По серой асфальтовой дорожке зашагали мимо учебной площадки с плакатами приёмов рукопашного боя и автомобильными шинами на столбах. На коротких рельсах в дальней части площадки располагался товарный вагон. По крыше его, поглядывая по сторонам, впреревалку расхаживала ворона.
