Грубое преувеличение, подумал Иоаким. Его самый большой и, возможно, единственный талант в студенческие годы заключался в поразительном нюхе — он всегда чувствовал, что актуально, а что нет. Из упомянутой Андерсом курсовой работы он помнил только кучу цитат из «Проблем пола» Джудит Батлер и сконструированное им вербальное прокрустово ложе, куда он загнал Пазолини чуть ли не кувалдой. Но он ещё и помнил, что на курсе Андерс Сервин считался безнадёжным тупицей… то, что он сейчас сидел перед ним, загорелый, богатый и преуспевающий, казалось в высшей степени несправедливым.
— Не знаю, — скромно сказал он. — В то время можно было рассматривать всё на свете под углом половых проблем.
— Грандиозно, старик. Ты был грандиозен. Правду сказать, твоя квалификация слишком высока для любой практической области. Такой парень, как ты, должен быть профессором…
Зазвонил один из прямых телефонов, но Андерс его отключил, бросив раздражённый взгляд на дисплей.
— Ты не представляешь, сколько искателей счастья сюда заносит. В основном девицы. Я мог бы трахать их сутки напролёт. Нет, серьёзно! Трахать и трахать. У нас есть такие люди, они-то всегда готовы использовать некоторый дефицит этики. Один парень соорудил у себя в офисе специальную комнату, зеркала на потолке и всё такое прочее… Собирается пережарить как можно больше помешавшихся на известности провинциалок, пока у него ещё стоит…
Андерс жадно покосился на ингалятор.
— О чём я бишь? Да… мы занимаемся разработкой формата телевизионных программ. Но не только. Мы создаём платформу будущего… подготавливаем пути интерактивных наслаждений — Интернет, мобильные телефоны…
Он по-мальчишески плюхнулся на диван и протянул своему единственному слушателю банку «Ред Булл». Джинсы сползли до середины зада, и на их законном месте оказались белые трусы. На глазах Иоакима разыгрывалась чудовищная битва во всех четырёх измерениях бытия: истинный возраст никак не хотел подчиняться представлению Андерса о том, на сколько лет он выглядит… Хозяин достал мобильный телефон. На дисплее невероятно толстая женщина двигалась в ритме, который должен был представлять африканский танец.
— Один из наших пилотных проектов, — сказал он бодро, но с одышкой. — Эта девушка входит в новую концепцию реалити-шоу. Она и ещё десять толстух будут соревноваться в похудании… вернее, в липосакции. Выигрывает тот, кто предоставит для отсоса больше сала. Ты даже не догадываешься, как далеко они готовы идти! У нас будет постоянно присутствовать реаниматор, и это вовсе не перестраховка.
— Может что-то случиться?
Андерс зажмурил один глаз, вытаращив при этом другой.
— Определённый риск есть, но зрителей мы не посвящаем. Этот формат призван иметь исключительно позитивный характер. Формат «feelgood», благоденствие слёзы радости не только у участниц, но и у зрителей. Новое тело, новые перспективы в будущем. Мы хотим людям только добра.
Он снова включил видеопросмотр на мобильнике и дал Иоакиму ещё раз полюбоваться на трясущиеся телеса.
— Что скажешь?
— Да… Захватывает.
— Причём за конкурсом можно будет следить по мобильнику. И в Сети! Мы поставили у этих девушек дома веб-камеры, так что за их жизнью можно будет, если захочешь, следить от и до. Так сказать, килограмм за килограммом. То же и в клиниках, где их лечат; везде камеры, даже в операционных… ну, ты знаешь, для эндоскопической хирургии.
— Это, наверное, недёшево — оплатить время крупной клинике.
— Операции будут делать в Риге… это вдесятеро дешевле, чем здесь у нас. Замечательный город! Я там был уже раз пятнадцать… ну, в связи с проектом. Полно красивых женщин. Пять сотен — и трепи её, сколько хочешь!
Последняя фраза, очевидно, давала понять, какую лакомую перспективу сулит работа в команде Андерса Сервина. Иоакиму вдруг очень захотелось устроиться на такую работу.
— Самое забавное в этой катавасии, что мы начали с проверки идеи в виде мобильного сервиса. Дали кругам разойтись по воде. Будет успех — доведём формат до следующего уровня: коммерческое телевидение. Пятый канал уже участвует в финансировании!
В остеклённом конференц-зале закончилось совещание. Адам Альсинг и ещё четверо асов тележурналистики с внешностью конокрадов вывалились из дверей, с гоготом пожимая друг другу руки. Секретарша подошла к Андерсу и передала ему бумаги, поставив крестик в записной книжке. В её одежде обращала на себя внимание привлекательная симметрия: ультракороткая юбка и ультраглубокое декольте.
— Распишись в самом низу, — сказала она. — И не забудь: в четырнадцать часов у тебя встреча со «Стриксом».
Она улыбнулась и исчезла где-то на просторах необъятного офиса. Улыбка явно носила следы ботокса.
— Вот тебе пример, как они не должны выглядеть, если хотят получить у нас работу, — задумчиво сказал Андерс, подождав, пока секретарша отойдёт на достаточное расстояние. — Но всё равно — проходит пара месяцев, и все становятся вот такими. Титьки почему-то растут. Юбки садятся в стирке. С ними происходит метаморфоза — словно бы они годами хотели выглядеть именно так и вот наконец получили свой шанс.
— Всё это замечательно, — сказал Иоаким, — особенно если у тебя есть для меня какая-то работёнка… Ты оставил сообщение на ответчике…
Андерс Сервин на какой-то момент изобразил непонимание, потом отрицательно помахал ладонью.
— Честно говоря, мы в последнее время сделали несколько неверных ставок. И не только мы. Все в отрасли наделали ошибок. Надо было больше сотрудничать и меньше конкурировать. Нельзя, чтобы третий канал показал «Невероятную пятёрку»
[59]
, а четвёртый — «Приёмный покой стилиста». Первый канал не должен ставить «Идеальную форму» одновременно с «Островом толстяков» на пятом. Или «Холостяк» и «Любовь или деньги» — одновременно, в прайм-тайм, на двух каналах одного и того же хозяина… Как это может пройти в стране с девятью миллионами жителей? Я уж не говорю обо всех этих мудацких фабриках попсовых звёзд…
— Конкуренция, похоже, убийственная, — машинально сказал Иоаким, провожая взглядом ещё одну секретаршу с пачкой бумаг под мышкой — её юбка была ничуть не длиннее, чем у предыдущей. Ему ещё сильнее захотелось получить здесь работу.
— Мы недооценили, насколько зрители влюблены в программу «Домашний мастер». Мы недоучли взрывную силу кулинарных шоу. А ещё воскресные приложения вечерних газет! Читаешь — будто мы в какой-нибудь Тоскане! Фабричные рабочие начали на завтрак жрать ослиную салями. «Консум»
[60]
превратился в прилавок с деликатесами. Спрашиваешь фалунскую колбасу
[61]
, над тобой смеются. Если бы ты знал, что таскают с собой на ланч в каких-нибудь Бенгтсфорсе или Брумёлле! Всем подавай Карла Яна и Мат-Тину!
[62]
Традиционное документальное мыло дышит на ладан… Всё больше интерес к драматическим сериалам… И что же мы, лапки кверху? Нет, малыш, не дождутся! Сейчас будущее за программой «Сделай меня другой». Человек должен иметь тело, вписывающееся в наше время, внешность, с которой не стыдно войти в обставленную Тимелли или Кирштайгером квартиру… Чтобы есть пасту с трюфелями по Карлу-Яну Гранквисту, нужен стиль!
