30Я 30Я 30Я
30 раз Я?..
А может, это она, а вовсе не брат Гаврила крутил меня до сих пор в Адской Мясорубке?
Не есть ли она — сама госпожа Смерть, в которую я влюбился, не отдавая себе в этом отчета?…
— Ах, Румбо, — прервала его мысли девушка, — ну почему ты начинаешь ныть теперь, когда самое страшное уже позади? Испытание могилой Гаврилы мало кто выдерживал, а повидали мы тут многих…
— Охотно верю, — улыбнулся Румбо, — ну, а где следующая остановка? Какой еще адтракцион вы для меня приготовили? Может, поделишься парой секретов, коли я для тебя — не просто хуй прохожий, а чем-то Мужчина, Для Которого Ты… Хотя бы знать, пусть приблизительно…
— Давай для начала приведем тебя в порядок, — 3оя деловито осмотрелась, — тебе надо помыться, подлечиться, одеться… и, кроме того, утолить жажду и набить брюхо…
— Я б еще тебя отблагодарил по-мужски, но вряд ли у меня осталась на это сперма… — вяло улыбнулся Румбо, рушась без сил на горячий асфальт.
Изображение в глазах временами двоилось, проплывали сложные тени, тускнело.
Подъехал автомобиль.
3оя распахнула дверцу, перекинулась парой слов с шофёром, высоколобым карликом неопределенного возраста.
Со второй попытки вдвоем они втащили его на заднее сиденье.
Карлик отвез Румбо на побережье. По дороге снова начались позывы к рвоте, но тошнить было нечем. Кололо в печени.
Был не сезон, и пляж пустовал.
Он очнулся на скамье в пляжной раздевалке. Что было с ним: сон или потеря сознания — утверждать с достаточной уверенностью не приходится. Румбо встал и пошел. Потом присел.
Сидел долго.
Стал разминать конечности, массировать ступни, ноги, руки.
Попрыгал на месте.
Потряс головой.
Пощупал мошонку.
Помылся в душевой кабинке. Тщательно выбрился оставленным 3оей станком. Постриг ногти на руках и ногах, почистил зубы. На выходе облачился в чистую дезодорированную одежду: трусы, носки, фуфайку, клетчатую рубашку, каску, сапоги и комбинезон дорожного рабочего.
Снаружи у барной стойки нашел её записку с адресом и пояснением.
Вышел на улицу, огляделся.
Перешел дорогу.
Она примостились на практически пустой веранде прибрежного ресторана.
— Привет.
— Привет. Рада, что пришел в себя. Присядь, закажи себе что-нибудь.
Он взял меню, осторожно перевернул страницу.
Подошел официант:
— Вы готовы?
3оя заказала себе мидии, ассорти из свежих устриц, ризотто с каракатицей, воду без газа и бокал фетяски. Румбо ограничился салатом «Цезарь», после которого попросил подать печеную на углях треску с жареными овощами в виде гарнира. Он также заказал еще устриц и бутылку брюта.
Первые же куски пищи вызвали мучительные спазмы. Неописуемая резь рвала крюками нутро, заставляя выть и приплясывать.
3оя безучастно наблюдала его корчи, цедя фетяску.
— У вас здесь что, клуб садо-мазо? — усмехнулся Румбо, в коротком промежутке меж спазмами.
— Вот, только теперь к тебе возвращается правильное состояние духа. Состояние Завоевателя. Простого и несгибаемого, как лом. — Она потянулась, показав подмышки.
Примерно через полчаса Румбо заново научился глотать. Он медленно посасывал воду, и выпил уже полтора литра.
Сладкая нега насыщения медленно расползалась по телу.
Он попросил вдруг салат из квашеной капусты и 100 гр. «Столичной».
— Ты не пил бы водку… ослаб же черте как… не сдюжишь! — 3оя вытерла чёрные от каракатицы губы, — К тому же ведь уже размялся шампанским!
— Что, и выпить нельзя после могилы Гавриловой? Нет, извини… слаб, не слаб, а после такого не выпить… Я когда из шахты этой выскочил, трижды мать небесную проклял! И трижды Сатану благословил…
— Ну, тогда и я, пожалуй, махну! — 3оя попросила текилы.
Выпили.
Румбо сразу сильно захмелел. Его неудержимо потянуло в сон. Голова валилась прямо на стол, и мечталось проспать на этом столе многие сутки, и долго-долго не просыпаться.
— Э, нет, Румбон, рубиться не смей! — 3оя дала ему две таблетки: чёрную и белую.
Он проглотил, запив фетяской.
Примерно через пять минут таблетки вступили.
Прояснилась голова, чётче стали звуки моря, шире грудь, сильнее дыхание.
Румбо заказал телячий стейк средней прожарки, салат из маринованных грибов, и вареный кукурузный початок.
А затем еще 100 гр. «Столичной».
— А я узнаю этот городишко! — высморкался в салфетку Румбо, — побывал здесь однажды: сошел с поезда. Скажи, хотя бы, как он называется, и что мы здесь делаем?
— Не мы, а ты. Ты прибыл сюда, чтобы сесть на поезд: на поезде приехал — на нём и уедешь. А городишко называется Paradise.
— Paradise??
— Paradise.
— Новая засада… А что за поезд? И как мне на него сесть?
— Это поезд домой: к себе, обратно. Этот город — своего рода отстойник, фильтрующий всех, кто выдержал испытание. Они живут здесь. Многие — уже очень долго. Каждую полночь на вокзал приходит поезд. Чёрный поезд с кондукторами во фраках. И кондуктор из головного вагона берет рупор мегафона и читает список с номерами. Тот, чей номер он называет, садится на поезд и уезжает навсегда. Но чтобы не пропустить свой поезд нужно каждую ночь приходить на вокзал, занимать место на платформе и слушать.
— О как…
— Да. Должна сказать тебе, что такая поебень многим вскоре надоедает. Они остаются жить в городе, нанимаются разнорабочими, шоферами, помощниками реаниматоров, зомби. На вокзал ходят всё реже и реже. Рассуждают так: пока еще можно неплохо пожить и здесь, а поезд обязательно вернется, и не один раз. Еще неизвестно, что ждет нас там, куда он увезет нас (говорят, что ровным счетом ничего хорошего). Не попадешь ли из огня в полымя? Так не лучше ли пожить здесь гарантированно и безопасно, но уж когда припрёт, тогда, конечно, да: придём на вокзал и каждую ночь как на часах, тут как тут. Вот. — она улыбнулась и посмотрела на Румбо, — Но это, понятное дело, всё — самообман… А климат здесь мягкий. В сезон — стада туристов, на которых только идиот не наживётся. Вечерний закат на берегу моря. Стакан чилийского мерло с самосадным сканком. Постепенно это затягивает. Для местных жилье здесь дешевое, зарплаты вполне достойные, к тому же дотации… если не буянишь — через пять лет можешь подавать на гражданство. Но, это, правда, надо в очередях стоять. И на взятки много уходит. Но оформляют. Уж лучше здесь, чем там: в случае чего, можно будет смыться. Открыть здесь ресторан или магазинчик. И провести спокойную старость за чтением местных «Ведомостей» и просмотром вечерних телешоу.
