— Какая система управления существовала в советском государстве? — спрашивал ее профессор.
— Вообще управлял Ленин, — громко ответила девушка, — а в городах правил комсомол.
По аудитории пронесся сдержанный смешок. Никита всегда недоумевал, за что губки, предназначенные открываться лишь для того, чтобы заказывать коктейли, должны кривиться, рождая научные термины. Справедливости на земле было все еще так мало.
Сдавал Никита, как обычно, без лишнего мандража. Он всегда пользовался «бомбами», заготовленными дома листками с ответами. Если «бомбу» удавалось достать и стереть ластиком номер билета, с ней можно было идти отвечать. Конечно, способ был несколько старомодным. Его однокурсники прибегали к более сложным, с наушниками и телефонами. На одном из экзаменов, когда студенты уже совсем распоясались и одна красотка была поймана с поличным, преподаватель вышел в коридор и распорядился: «Все, у кого длинные распущенные волосы, делают хвостики. Иначе в аудиторию можете не входить!» А инспектор курса даже проинспектировал пучок уборщицы, чтобы убедиться, что там нет проводов.
Потом на экономическом факультете стали применять во время экзаменов шпионские глушители сигналов. Глушители работали отменно, так что сам декан в течение трех часов не мог дозвониться до жены в Египет, чтобы выяснить, все ли у нее и внуков в порядке.
Студенты адаптировались к новым условиям быстро, как тараканы. Они стали закачивать учебники в память своих сотовых телефонов. Реакция деканата была ожидаемой: было отдано распоряжение отбирать у студентов телефоны. Хитроумных экзаменующихся даже решили было проверять металлоискателем, но те написали жалобу на имя ректора о том, что на факультете нарушаются их неотчуждаемые права. От металлоискателей пришлось отказаться. К тому же они реагировали на пирсинги в пупках и языках, постоянно и очень противно пищали и доводили всех до нервного истощения.
Так что самым эффективным способом остались дедовские «бомбы», которые не звенели и не глушились. Никита, правда, получил «хор» у насмешливого усатого преподавателя. Но был абсолютно доволен собой.
Вечером он пошел с однокурсниками в «Пивную 01», расположенную у самой станции метро «Университет», где они шумно праздновали сдачу последнего экзамена и ловили в аквариуме раков. Никита смотрел из окна второго этажа на разлинованный проводами проспект Вернадского и курил сигарету за сигаретой.
На следующий день, не зная, чем себя занять, Никита погонял по комнате волейбольный мяч (он уже разбил две вазы и одну настольную лампу, но привычке своей не изменял) и хотел было завалиться на диван с какой-нибудь книжкой, но зазвонил телефон. На экране дисплея горело: «Саша с сайта».
Никита от неожиданности заморгал, перебрал в голове несколько вариантов приветствий и остановился на самом нейтральном:
— Але!
— Привет! — почти кричала Саша. — Это я. Ты можешь говорить?
— Угу, — ответил Никита все так же отстраненно.
— Мне очень нужна твоя помощь. Никита, это ты?
— Да это я, привет.
— Слава богу, а я уж подумала, что с автоответчиком разговариваю! Только скажи сначала, ты ведь мой спасатель?
— Спасатель.
— Ты можешь меня спасти еще один раз?
— Да что случилось-то?
— Я в шоке!..
И Саша рассказала Никите очередную бредовую историю. Накануне вечером она получила от Пола сообщение малопонятного содержания, из которого следовало, что того зачем-то привезли в Коктебель, что у него нет с собой ни денег, ни паспорта и что ему срочно нужно в Москву. Паспорт следовало взять у Шона и Эда по такому-то адресу. А самого Пола разыскать в палатках на морском берегу.
— Постой, если я правильно понял, ты хочешь, чтобы я поехал с тобой выручать твоего жениха?
— Ну да, он там, это не шутка! И я одна не справлюсь.
— А он что, не может обратиться в какое-нибудь свое консульство, чтобы за ним прилетел вертолет?
— Он, видимо, не хочет, чтобы об этом узнали его официальные власти.
— По пьянке, что ли, попал? Он что, алкоголик?
— Он просто очень наивный.
— Но почему именно я?
— Потому что ты — спасатель.
— И это все?
— Еще потому, что в Москве у меня никого нет.
— А я могу подумать? У меня есть дела…
— Конечно, можешь! У тебя тридцать секунд. Я стою у вокзальной кассы, и уже подошла моя очередь.
Оба замолчали. Никита машинально считал про себя: пять, шесть, семь, восемь… Потом засунул руку в карман и достал рубль. «Орел — еду, — решил он, — решка — мягко посылаю ее на хрен». Монетка с тихим звоном взвилась в воздух и приземлилась в Никитин кулак. Он разжал пальцы. На него смотрела жирная единица и щекочущая ее справа невнятная ветка колокольчиков.
— Я еду, — сказал Никита. — Но у меня есть условие…
— Что угодно! — радостно прокричала Саша.
— Пока мы его не найдем, мы тоже будем жить в палатках и кроме поисков этого (как его там?) будем отдыхать, бухать и купаться.
— Замечательная идея! — сказала Саша. — Ты меня так выручишь, просто очень… Здравствуйте, девушка! Два до Коктебеля ближайших… Говори быстро номер паспорта… А докуда можно? Вот туда, пожалуйста, два. Нашел паспорт?! Записываю… Сегодня в ноль двадцать. Слышишь, Никита? В ноль двадцать на Курском вокзале. У меня зарядка кончается. До встречи!
И тишина.
Никите осталось только почесать лоб, а потом затылок. Ну и непосредственность! Вчера лишь воочию познакомились и даже поссорились, а сегодня на тебе, собирай шмотки, поехали через всю страну выручать жениха! «Я попал!»
А в это время Саша все еще стояла у кассы, прятала лицо в только что купленные билеты и задумчиво улыбалась.
Глава 6
Но где же Юра, что он поделывает посреди этого звонкого лета, которое плавится, как часы Сальвадора Дали? Где этот искатель женской ласки, этот свежевыбритый всезнайка-обольститель? Может быть, он занят написанием диссертации и бдит в Ленинской библиотеке или отправился на дачу помогать бабушке, ветерану войн и революций, взращивать огородные культуры? Да нет же, нет!
На следующий день после встречи в «Гоголе», примерно в час пополудни, Юра, разморенный и ленивый, лежал в кровати, свесив на ковер правую ногу За окном разгорался день, чирикали воробьи, с улицы несло асфальтом и свешескошенной травой. Юра крутил в руке сотовый телефон.
— Юрчик, иди завтракать, — раздавался голос из глубины квартиры. — Уже обед, а ты еще не вставал!
— Иду-у-у, — промычал Юрчик и свесил на пол вторую ногу.
— Нет, надо срочно написать эсэмэску, — сказал он, словно размышляя. — Срочно! — И перевернулся на живот. — Эсэмэска — это жанр любви!
