— Я буду пить вино! — закричал Никита. — Я буду пить вино заживо, как небожитель!
Человек, похожий на Маяковского, протянул ему бутылку. Никита приложился к горлышку и сделал несколько больших глотков. Волошин был в восторге. Они все пересмеивались с Никитой и никак не могли успокоиться, вздыхали, кряхтели, смахивали слезы и хватались за животы.
— Волошин! — закричал опять Никита. — Скажи мне истину, Волошин!
Толстяк зашелся в хохоте.
— Какую истину тебе сказать, посланник утра?
— Скажи мне истину мира, Волошин, ты ведь знаешь ее, Волошин!
Волошин задумался на секунду, а потом изрек:
— Хорошо ходить без трусов!
— Это и есть истина мира?! — завопил Никита в страшном возбуждении.
— Да, — отвечал Волошин, — хорошо ходить без трусов. Это и есть истина мира! Иди и проповедуй!
— Пойду и буду проповедовать, Волошин! Спасибо тебе, Волошин! Спасибо вам, грации!
Грации закивали. Волошин давился от смеха и махал рукой. Никита побежал к домику, карабкаясь все выше и выше. Когда взобрался на горку, он увидел Сашу. Она с криком бросилась к нему в объятия.
— Слава Богу, Никита! Я уж думала, что никогда тебя не увижу!
— Куда ты пропала? Я тебя искал.
— Никогда не поверишь, я была в параллельном мире, в стране великанов, меня показывали народу как диковинку, еще там были драконы, которые пили кровь слонов…
Саша крепко прижималась к Никите, а он гладил ее по голове.
— А я видел Волошина, представляешь?! — сказал он. — Живого.
— И какой он, Волошин?
— Офигенный, совершенно офигенный весельчак!
Никита отстранил Сашу и посмотрел ей в глаза.
— Слушай, — сказал он. — Я начинаю понимать: все это безумие как-то связано с домиком, там есть какой-то механизм выхода в параллельные миры…
— Ты что, действительно в это веришь?! — сказала Саша и смущенно улыбнулась.
— Нет, конечно! — Никита снова прижал ее к себе, и они оба засмеялись.
— Пошли в дом, посмотрим, что с Дивой и Юрой.
— Даю голову на отсечение, — сказал Никита. — Они спят и ничего даже не подозревают.
В доме все действительно было на своих местах. На столе стояла пустая кастрюля, в пепельнице из панциря черепашки валялись окурки, рядом стояла пустая бутылка вина. Дива с Юрой спали на матрасе посреди комнаты, а в окно смотрело яркое солнце.
— Спят, касатики! Интересно, есть тут кофе? — сказала Саша. — Я бы не отказалась от кружечки кофе.
— Чайник точно есть, — сказал Никита и поставил чайник на огонь.
Проснулся Юра. Он потянулся и буднично поприветствовал Сашу с Никитой:
— Здорово!
— Здорово-здорово! Как спалось? — спросила Саша как бы невзначай.
— Отлично, — ответил Юра.
— Отлично? — переспросил Никита, и они с Сашей переглянулись. — Вставай, Юрец, будем кофе пить!
— «Кофе пить — в грязи валяться», — запел Юра.
Вдруг дверь халупы распахнулась. На пороге стоял немолодой парень, загорелый, как кирпич, а рядом — старик Хеннесси.
— Вот эти ребята тебя искали, — сказал Хеннесси.
— Привет! — сказал парень и обвел всех добродушным взглядом, но вдруг заметил кастрюлю на столе. — Эй! — заволновался он. — Вы чего с кашей сделали?!
Торопливо подойдя к столу, он заглянул в пустую кастрюлю.
— Так это вы Пол? — спросила Саша.
— Вы чего, съели кашу?! Хеннесси, посмотри, они сожрали всю кашу! Ну вы охренели совсем?!
— Простите, — сказал Никита, — но мы были очень голодны.
— Блин! — убивался парень. — Ничего оставить нельзя! Нет, ну посмотри на них! Всю кашу! Это же был стакан конопли, не меньше! Хеннесси!!!
Парень чуть не плакал. Хеннесси посмеивался:
— Ладно, наваришь еще, зато, смотри, ребят накормил!
— Да я не против, но хоть бы оставили немножко, блин!
— Не психуй, мы все живем в эпоху…
— Да знаю я, Хеннесси: мы живем в эпоху поврежденного естества.
— Вот именно!
Оказалось, что парня, которого так бесцеремонно объели Никита, Саша, Юра и Дива, тоже звали Пол. То есть по паспорту он, конечно, был Пашей, но Пашей, кажется, звала его только покойная бабушка. Для всех он был Пол. Только Пол, и никак иначе!
— Мы — под кашей! — сказал Никита. — Ха-ха, Сашка, ты слышишь, мы под кашей, оказывается! Мы под кашей!
Он запрыгал на месте и засмеялся.
— Фу, блин, наркоманы проклятые! — только и сказал русский Пол.
На обратном пути Юра заявил, что его совсем не «взяли» эти «грязные наркотики», а Дива молчала и тихо улыбалась. Коктебель был на месте, на месте были палатки и нудисты, никуда не делся дух братства и безумия, которым был напоен горячий воздух.
— Эй, Сашка! — зашептал Никита, когда они обернулись, чтобы еще раз взглянуть на дом. — Присмотрись, стрела-то на месте! Блин! Смотри-смотри. Эта хренова стрела…
— Отвали, — сказала Саша.
— Ты чего, Санек, ну посмотри!
— Слушай, уймись! — сказала Саша. — Ты сам учил: когда снятся кошмары, надо смотреть на город, успокаивает. Вот и смотри. А лучше пойдем поедим. Каша, к счастью, быстро усваивается.
— Наркоманка!
Никита отвернулся. Саша легонько треснула его рюкзачком по спине:
— С Волошиным пообщался, а?
— Замолчи!
— Небось спросил, в чем правда…
— Отстань.
— Спросил-спросил?
— Ну спросил!
— Ив чем, интересно?
— В том, что ты засранка!
— Ха. Ха. Ха!
Глава 4
Утром у нее снова загорелись глаза. И это, естественно, означало, что Сашу вновь осенила какая-то сумасбродная идея. Произошло все на рынке, куда они с Никитой, неразлучная парочка детективов при исполнении, заглянули, чтобы добыть чего-нибудь съестного. Денег было мало. Никита перебирал в уме доступную им продовольственную корзину: буханка хлеба, пачка крупы, три луковицы, литр пива… Рассеянный взгляд Саши долго скользил по бутылкам вина, россыпям персиков, малосольным огурцам, слоеным пирожкам, пока не остановился на небольшом ларьке мужской одежды. Саша тронула Никиту за локоть, потом вдруг закрыла лицо руками.
— Боже, — сказала она, — я в шоке!
— Что такое?
— На нем была его кепка…
