Саша спустилась в яму и тут же прыгнула на спину Никиты, который занес было над головой парня руку с фонарем.
— Пусти меня! Я с ним сам разберусь! — не унимался он. — Я душу из него вытрясу!
— Отдайте меня в милицию! — в ужасе кричал парень. — Я не знаю никакого Пола!
— Не знаешь?! — еще громче орал Никита. — По глазам вижу: ты врешь мне, гад!
— Не вру я, не вру! Я не понимаю, о ком вы?
— Если хочешь жить, говори, где прячешь Пола!
— Да никого я не прячу! — чуть не плакал парень. — Вы меня с кем-то перепутали! Я просто здесь копаю, ищу тетради Волошина. У меня нет ничего ценного, не трогайте меня!
— А откуда у тебя его бейсболка?
— Какая бейсболка?
— Вот эта! — Никита поднял с земли бейсболку и сунул ее парню под нос. — Говори, а то прибью!!
— Ее кто-то забыл в кафе! Ее просто кто-то забыл!
— Ты врешь!
— Да зачем мне врать-то? Ваши уже побили меня, когда я ходил по горам с лопатой, но, клянусь, ничего ценного я пока не нашел… Я ищу тетради Волошина.
Никита отпустил парня и устало повернулся к Саше:
— Сама видишь, никакой он не террорист. Что я тебе говорил! Только зря человека напугали!
— Ты уверен? — спросила Саша.
— Да посмотри на него…
Парень сидел, вжавшись в угол ямы, закрыв лицо руками, а на голову ему все еще сыпалась земля, оголяя крючковатые коренья плюгавых деревьев восточного Крыма.
— Мы ищем нашего пропавшего друга, — заговорила Саша… — А на тебе его бейсболка.
— Так вы не черные археологи? — робко спросил парень.
— Нет.
Он поднялся, и Саша принялась его отряхивать.
— Не черные археологи? — не веря себе, переспросил тот.
— Да нет, говорю тебе! — уверил его Никита.
— Ну вы и уроды! — потерянно сказал парень.
— Сам хорош! Человек пропал как сквозь землю провалился, а ты носишь его бейсболку…
— Да подавитесь вы своей бейсболкой! — И парень в сердцах бросил ее на землю.
— Ладно, ошибка вышла, извини, брат! — сказал Никита и протянул ему руку.
Парень не ответил, махнул рукой, выплюнул песок и устало полез наверх. За ним понуро поднялись Никита с Сашей. Все трое сели на краю ямы.
— Закуришь? — сказал Никита.
— Да пошел ты!
— Не обижайся! — Никита протянул ему зажженную сигарету.
— Отвали от меня, псих!
— Я тебя про друга спрашиваю, а ты мне про какие-то тетрадки…
— Издеваешься еще…
— Да нет, сочувствую.
— Меня черные археологи уже раз избили… А теперь вы… И кто этот чертов Пол?
— Да ирландец один. Ее жених.
Парень нехотя взял сигарету, глубоко затянулся:
— Ну вы и психи!
— А что это за дурацкие тетрадки? — вяло спросила Саша.
— Волошинцы, говорят, приносили жертвы богам. Девушки бросали всякие там кольца, бусы. А сам Волошин взял и швырнул с горы тетради стихов…
— Кто из нас псих, еще надо разобраться! — ухмыльнулся Никита.
— Да отвалите от меня! Я пошел копать… Кстати, сигарет еще оставьте. Мои-то раздавили, вандалы…
Ребята отсыпали парню сигарет и уныло побрели обратно.
— Удачи тебе! — обернувшись, крикнула Саша.
— Идите в жопу и там умрите! — бодро ответил голос из ямы.
— Готовь свой распрекрасный лобик для щелбанов, — сказал Никита, когда они вернулись в лагерь.
— Только осторожно, у меня там мозг!
На пляже кто-то бренчал на гитаре.
— Потанцуем?
— Чего это я с тобой буду танцевать? Бей свои щелбаны!
— Вместо щелбанов.
Саша засмеялась:
— Если вместо — я согласна.
Они подошли поближе к ребятам с гитарами и стали танцевать. Никита прикасался щекой к Сашиным волосам и с наслаждением вдыхал их морской запах. Потом они сидели на берегу и пускали в багровую полоску на горизонте дым сигарет.
Музыканты об ирландце ничего не слышали, зато оказались большими весельчаками. Они разделись и побежали купаться, а когда выскочили из воды, сложили в кучу гитары и стали водить вокруг них хоровод и орать во все горло:
— Ма-ма, ма-ма, что я буду делать, у ме-ня нет зимнего пальта!
— Какой ваш домен? — закричал один из них, лысенький, с бородкой и прозрачными голубыми глазами.
— Точка ру, — сказал Никита.
— Ненавижу этот домен, — засмеялся парень. — Чуваки, наша палатка сверху, зеленая такая, если будет скучно, заходите вечером пить глинтвейн.
— Хорошо, придем, — пообещал Никита.
У лагеря их нетерпеливо поджидал Скелетон. Наутро он должен был уезжать. Лицо его выражало озабоченность, между бровей залегли складки. Скелетон взял из пакета Никиты ракушки, пообещав, что раскроет, посмотрит и вернет, закинул маску на спину и вприпрыжку побежал к себе.
— Как он трогательно верит, что найдет свою жемчужину! — сказала Саша.
— Не говори!
Уже поздно вечером, когда Никита разогревал похлебку, из города наконец явились Дива с Юрой.
— Что-то вы припозднились, сколько можно мороженое есть! — сказал, размешивая варево в котле, Никита.
Дива ответила ему самой загадочной и обаятельной женской улыбкой из тех, какие он видел за всю свою жизнь. Никита даже ложку уронил.
А Дива, не промолвив ни слова, поманила к себе Юру, и они, положив у палатки пакет с продуктами, снова ушли.
— Что это с ними? — сказала Саша.
— Может, ему удалось протоптать тропинку к ее сердцу?
— Да ну!
— С помощью нескольких убойных научных терминов.
— Не иронизируй над Юриком, он хороший.
— Да я в него почти влюбился!
Саша ничего не ответила, она стояла, уперев руки в боки.
— Так, ты хочешь сказать, что они ушли обниматься-целоваться?
— Люди иногда это делают, — сказал Никита. — Коврик бы захватили.
— А зачем они взяли нож? Единственный…
— У настоящего пацана всегда должен быть нож.
— Странно, странно, — сказала Саша. — Дива и Юра…
Дива с Юрой вернулись в лагерь через час. Они выглядели счастливыми, как школьники на выпускном балу. Тогда вся четверка отправилась к новым друзьям, музыкантам из Донецка, прихватив с собой пермских молодоженов, вина со слойками и пенки, чтобы было на чем сидеть.
