По сути, военным удалось раскопать лишь семьдесят фальшивых бюллетеней из двух миллионов, но это не помешало генералу Пересу выступить по телевидению, чтобы повторить свои размышления вслух.
«У малых мира сего, у забытых рабочих, у избирателей, которые во многих случаях лишены элементарных социальных, экономических и культурных благ, теперь пытаются отнять единственную их надежду. Надежду обрести прогресс и социальную справедливость, которых они заслуживают, и все это за счет мошеннического уничтожения свободы голосовать. Мы не согласны. Долг военных принуждает нас взять на себя тяжкий груз, приняв функции правительства, которое формально должно находиться в руках гражданских лиц, чтобы водворить мир, порядок и уважение к законам, которыми руководствуется республика. Нас зовет великая цель – спасение демократии».
Ранее в том же выступлении генерал Перес говорил об «огромном мошенничестве на выборах», сказал, что «народ безжалостно обманули», обвинил национальный избирательный комитет в попытке «скрыть нарушения» и объяснил, что бывший президент Прадо, на тот момент прозябающий в плавучей тюрьме, выказал «недостаток объективности», сам не аннулировав выборы.
Это трудно усвоить, особенно тем шестистам тысячам или около того сирым и забытым избирателям, которые опустили бюллетени за АНРА и доктора Виктора Рауля Айя де ла Торре. Но генерал Перес снискал похвалы в тех кругах, где до того не понимали, что демократию лучше всего сохранять, установив военную диктатуру. Также его хвалили за красноречивые атаки против тех, кто вмешивается в право народа выражать себя посредством выборов.
Очевиднее всего в Лиме то, что самое большое мошенничество – это попытка военных объяснить и оправдать переворот. Трудно найти кого-то, кто всерьез верит, что они захватили власть из-за «огромного мошенничества на выборах». Национальный избирательный комитет, группа уважаемых юристов, никак не связанных с АНРА, изучил обвинения и обнаружил, что, хотя имелись отдельные случаи ложной регистрации и множественного голосования, сумма нарушений была слишком мала, чтобы сказаться на исходе. Президент Прадо согласился – и за свои труды был изгнан в Париж, когда военные решили подкрепить свои обвинения шермановским танком и обученным в США батальоном рейнджеров.
Хунта назначила новые выборы на 9 июня 1963 года, но во всей Лиме верят в них, похоже, только таксисты, портье в отелях и разношерстная братия тех, кто имеет постоянную работу и кто голосовал за генерала Мануэля Одрию, диктатора с 1948-го по 1956-й. В кругах, от всего сердца поддерживающих переворот, а именно бизнесменов и финансистов, ставки делают против выборов в будущем году. «Эти парни пришли надолго, – говорит президент общества бизнесменов США. – Попробовав сахар на вкус, они от него не откажутся».
Впрочем, эта перспектива его не пугает. «Здешние люди, как дети, – объяснил он. – Они целый день жалуются на дисциплину, но в глубине души она им нравится. Она им нужна».
«Давайте тут не глупить, – добавляет он. – Этой страной заправляют богатые люди. Они же правят и нашей страной. Так почему не взглянуть в лицо фактам и не поблагодарить за ту стабильность, какую имеем сейчас? Эти люди – антикоммунисты. Давайте признаем хунту, пусть помощь по-прежнему поступает, и давайте жить дальше. – Он снисходительно улыбается. – На наш взгляд, молодой Кеннеди тут просто вышел из себя. А теперь сам оказался в опасном положении и не знает, как выпутаться».
Почти все, кто носит в Лиме галстук, думают так же. Бизнес в Перу идет хорошо, это единственная страна в Латинской Америке без дефицита по платежам, и те, кто в нее вложился, хотят, чтобы так продолжалось и впредь. Даже таксист, который неплохо зарабатывает, потому что на улицах достаточно людей с деньгами в карманах, не слишком тревожится из-за того, кто именно сидит в президентском кресле, пока этот человек не расстраивает его планы.
А ведь именно это едва не случилось. АНРА – не просто очередная политическая партия, он представляет собой неподдельную угрозу образу жизни, которому уже было полтысячелетия, когда США еще только родились. Говорить, что переворот произошел исключительно из-за давней вражды военных с АНРА, – значит замазывать тот факт, что весь правящий класс Перу считает АНРА опаснее коммунизма.
У АНРА есть союзник в лице Альянса за прогресс, а союзник американских коммунистов никогда не был в Перу мелкой угрозой и гораздо удобнее в качестве мальчика для битья.
Если кто и объявлял войну коммунистам, то Айя де ла Торре. Один из самых популярных лозунгов его кампании звучал как «АНРА да! Коммунизму нет!» Фернандо Белаунде, пришедший в президентской гонке вторым, не замечен в яростных тирадах против красной угрозы. И генерал Одрия тоже. Зато местные коммунисты оказали хунте всемерную поддержку, хотя партия все еще вне закона и, без сомнения, таковой и останется.
АНРА – страшнейшая угроза нынешнему статус-кво в Перу главным образом из-за привлекательности для миллиона не имеющих избирательных прав и неграмотных индейцев. В настоящий момент партия еще оправляется от удара, какой ей нанесли, аннулировав доставшуюся дорогой ценой победу на выборах. Отступив из Касса дель Пуэбло (Дом народа), являющегося штаб-квартирой АНРА, солдаты оставили после себя руины. 7 августа, после двух недель оккупации, здание вернули партии и посмотреть на развалины собралась огромная безмолвная толпа. В потолках и стенах были дыры от пуль, окна и двери выбиты, архивы партии уничтожены, и само здание – почти квартал офисов и подсобных помещений – казалось нагромождением битого стекла, поломанной мебели и промокшей бумаги. Среди разбитых или украденных предметов – единственная бормашина, все врачебные препараты из клиники и лекарства из аптеки, пишущие машинки, один радиопередатчик, все фотоархивы, скульптуры из художественной мастерской, инструменты детского оркестра, еда и тарелки из столовой, архивы кредитного союза и почти все, что может использовать человек.
Тех, кто, казалось, бесконечной похоронной процессией проходил тем вечером через Каса дель Пуэбло, нельзя причислить к якобы «огромному большинству» перуанцев, которые «полностью поддерживают хунту». Царила атмосфера горечи и поражения. Людям хотелось знать, что предпримут в связи с переворотом США, но единственный там американец мог только качать головой и повторять, мол, еще слишком рано говорить, хотя казалось неизбежным, что рано или поздно шум и крики с требованием признания возымеют нужный эффект.
Это другая сторона «недопонимания». АНРА представляет около шестиста тысяч из двух миллионов избирателей Перу плюс подавляющее большинство тех пятидесяти трех процентов населения, которое не читает, не пишет и не голосует. Айя де ла Торре получил на четырнадцать тысяч голосов больше любого другого кандидата и в демократической стране вполне мог бы ожидать получить хотя бы какой-то вес в правительстве.
Но в Перу дважды два не всегда четыре. Воля народа подлежит вето того класса, чьей сильной рукой была армия с тех самых пор, как были вообще изобретены армии. Для этих людей демократия равнозначна хаосу. Она заставит их чуть разжать пальцы на национальном кошельке, разрушит основы общества, и в сокровищницы потечет щебень. Если демократия станет в Перу реальностью, рухнуть может сам образ жизни. Военный переворот – не случайная попытка наступить на мозоль Вашингтона. Это обдуманный шаг, о котором было немало предостережений заранее. Военные – и верхушка олигархов, которые их поддерживают, – твердо были намерены и намерены до сих пор не допустить к власти АНРА.
