«Господи Иисусе! – подумал я. – Экономика, внешняя политика, детерминизм окружающей среды… да этот ублюдок мне лапшу на уши вешает».
Мы еще немного прошлись, потом он вдруг повернулся ко мне.
– Чего вам надо? – резко спросил он. – Зачем явились?
– Ну… – протянул я. – Так сразу объяснить непросто. Почему бы нам не выпить завтра пива после тренировки, и я….
– Завтра не могу, – быстро вставил он. – Я тут бываю по средам и четвергам. Когда я тут, люди нервничают, и я стараюсь пореже тут появляться.
Я кивнул, но что он имел в виду, понял лишь через час или около того, когда тренер Мэдден дал знак к окончанию тренировки, но Дэвис внезапно выскочил на поле, схватил полузащитника Кена Стэблера, а еще незнакомых мне принимающего и заднего полузащитника, заставил их прогнать ту же распасовку (быстрый пас на пятнадцать ярдов, когда принимающий получает мяч точнехонько на пересечении линий ворот и «аут») по меньшей мере двенадцать раз кряду, пока они не проделали все именно так, как он хотел.
Таково мое последнее воспоминание об Але Дэвисе: в Окленде темнело, остальные игроки команды уже ушли в душ, тренер с мудрым видом вещал перед сворой местных спортивных журналистов, где-то за ограждением выходил на взлетную полосу большой реактивный самолет… А тут владелец самой чокнутой команды в профессиональном футболе бегал в сумерках по тренировочному полю, как амфетаминщик из ада, со своим полузащитником и парой ключевых игроков, настаивая, чтобы они повторяли снова и снова один и тот же финт, пока не получится как надо.
Это был единственный раз, когда мне показалось, что я действительно понимаю Дэвиса. Мы и потом разговаривали о том о сем, но обычно о футболе – всякий раз, когда я приезжал на стадион и гулял с ним вдоль боковой. И где-то на третьей неделе моих нерегулярных наездов он, едва завидев меня, начал вести себя крайне нервно.
Я никогда не спрашивал почему, но было очевидно: что-то изменилось, пусть даже вернулось к норме. Как-то после тренировки в середине недели я сидел с одним игроком «Рейдере» в кабаке на шоссе в город, и он сказал:
– Слушай, я собрался уже в кучу ринуться, как вдруг оглянулся и едва дуба не дал, увидев, как вы с Дэвисом стоите рядом у боковой. Я подумал: «Господи, мир и впрямь меняется, если видишь такое – Хантер Томпсон и Ал Дэвис. Черт, да это первый раз, когда я хоть кого-то вижу с Дэвисом на тренировке. Сволочь всегда один, расхаживает и расхаживает как гребаная зверюга в клетке…»
* * *
Тем временем, пребывая в блаженном неведении относительно надвигающейся развязки, я постарался как можно больше разузнать об истинной подоплеке профессионального футбола: посмотрел съемку матча «Денвер»-«Даллас» в компании нескольких игроков «Рейдере», которые непрерывно комментировали происходящее, пытаясь простыми словами объяснить медлительному мирянину, что творится на экране и как это может отразиться или не отразиться на будущем матче «Денвер»-«Окленд» в ближайшее воскресенье.
Целью совместного просмотра было показать мне (в замедленной скорости и с возможностью повтора) то, чего никогда не поймут на трибунах или в ложе для прессы. Сделано это было в порядке личного одолжения, – тогда ни я, ни кто-либо из игроков «Окленда» еще не догадывался, что меня вот-вот изгонят. Если бы в то время я писал статью о мотоциклисте-трюкаче Злодее Книвеле, я бы попросил его о том же: посмотреть с ним вечерок фильмы с прыжками на мотоцикле и чтобы он пошагово объяснял каждый прыжок, а заодно рассказывал, что было у него в голове в каждый данный момент.
А потому далее следует непрерывный комментарий группки профессиональных футболистов, которым осталось всего несколько матчей до суперкубка и которые смотрят фильм о матче между двумя командами: одну из них им предстоит побить в воскресенье, чтобы попасть в полуфинал, а с другой встретиться в самом суперкубке. Смотрели мы «Денвер»- «Даллас» за второе декабря. «Даллас» победил 22:10 – что, впрочем, не имеет значения, потому что профессиональные футболисты смотрят матчи, чтобы узнать, не кто выиграл, а кто проиграл. Они смотрят ради тенденций, сильных и слабых мест конкретных игроков, а в данном случае они еще и стремились перевести свои реакции на язык, близкий мне самому, что привело к некоторым неловкостям.
В обычных обстоятельствах я сумел бы распознать все голоса в этой основательно отредактированной расшифровке, но по причинам, которые вскоре станут, если уже не стали очевидными, я решил, что всем нам будет удобнее, если голоса моих приятелей я окрещу одним псевдонимом Рейдер. Это лишает реплики остроты, зато затрудняет псам из службы безопасности НФЛ докучать хорошим парням и обвести красным карандашом их имена за то, что водились с Наркошей.
III
НЕ ПРИМИТЕ МЕНЯ ЗА КАКОГО-НИБУДЬ ЧИТАТЕЛЯ
Я пришел сюда помочь вам избавиться от страданий. Вам известно, что пути Господни неисповедимы. Если верите в Бога, не можете не увидеть:
МАТУШКА Робертс
ЧИТАЕТ АУРУ И ДАЕТ СОВЕТЫ.
ЕДИНСТВЕННАЯ И НЕПОВТОРИМАЯ,
ОДАРЕННАЯ ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА
родилась на свет с богоданным даром помогать людям и этому посвятила свою жизнь. С полуслова назовет тебе имена друзей и врагов. Расскажет все, что ты хочешь знать про здоровье, брак, любовь, развод, ухаживания, игру на бирже и всевозможные деловые предприятия.
Расскажет, какие перемены, хорошие или дурные, стоят или не стоят того. Избавляет от сглаза и всяческого невезения. Стопроцентно воссоединяет рассорившихся супругов, добивается скорых и счастливых браков. Излечивает от печали и депрессий и направляет на путь счастья и успеха. Дает здравые и практичные советы во всех жизненных делах, каковы бы они ни были. Убедись сам: она превосходит всех медиумов, к кому ты обращался в прошлом. Место, куда можно, не смущаясь, привести друзей.
1/2 цены при представлении рекламного листка
По будням и в выходные дни – с 8 до 22 часов
1609 3. Алабама тел. JA 3-2297
Предварительная договоренность необязательна
См. адрес
Ах, да, матушка Робертс… я нашел ее рекламку в автобусе и сунул себе в карман, думая, может, позвоню в понедельник и договорюсь о встрече. У меня к ней много было концептуальных вопросов, вроде «Зачем я тут, матушка Робертс?», «Что все это значит?», «Я, наконец, стал профессионалом?», «Это правда конец?», «Нам надерут зад в Хьюстоне?»…
«Да ладно, шучу, Матушка Робертс, просто голову морочу – самую малость для проверки? Ага, гнул-то я к крайне ~ важному вопросу… Нет, не робею, просто я с Севера, а там у людей губы от холода десять месяцев в году смерзлись, потому говорить мы научаемся только под конец жизни… Что? Старый? Ну, тут ты пальцем, жезлом или еще чем там прямо в точку попала, мамаша Робертс, потому что гребаная правда, что всю неделю я чувствую себя неимоверно дряхлым… И что? Погоди-ка, черт побери, я еще до дела не дошел, а оно… Что? Нет, я никогда, никогда не ругаюсь, Матушка Робертс. Это был вопль боли, беззвучный крик души, потому что у меня в этом городишке серьезные неприятности, и… Да, я белый, Матушка Роберст, и мы оба знаем, что я ничегошеньки не могу с этим поделать. Ты что-то имеешь против белых? Нет, давай в это не вдаваться. Просто давай я задам тебе вопрос, и если ты не найдешь прямой и разумный ответ, обещаю, больше я к тебе приходить не буду… Потому что я хочу, чтобы ты, Матушка Робертс, сказала мне вот что… и я очень, очень серьезно… Почему я вот уже восемь дней в Хьюстоне и никто не предлагает мне кокаин?.. Да, я так и сказал, кокаин, и между нами девочками, очень надо… Что? Наркотики? Конечно, я говорю про наркотики? У тебя в объявлении говорилось, что ты можешь ответить на мои вопросы, утолить, так сказать, все печали… Ладно, ладно, слушаю… Ага, ага… Но позволь тебе кое-что сказать, Матушка Робертс, меня зовут Ал Дэвис и я издатель Reader’s Digest… Ага, и прямо сейчас могу тебя сдать за ложную рекламу… Да, пожалуй, даже могу собрать своих ребят и заглянуть сегодня попозже; нам нужны объяснения этой антихристианской хрени. В этой стране хватает проблем и без таких, как ты, толкающих кокс людям в серьезной беде…»
