Представьте себе: люди вроде Маркоса, Дювалье, Иди Амина
[40]
в одной компании с Бебе Ребозо
[41]
и Д.Б. Купером
[42]
живут в своего рода чудовищной гармонии — со своими слугами и изобилием виски; они навеки отрезаны от тревог внешнего мира.
Использовался Никсоном для «грязных дел» и финансовых махинаций; с помощью завуалированных взяток (например, подарил дочери Никсона Джулии особняк стоимостью 100 тыс. долларов) незаконно получал привилегии для своего бизнеса.
А теперь вернемся к реальности и посмотрим по телевизору новости: несколько сюжетов из Манилы. Обе стороны проявили образцовый экстремизм. Но Фил Хабиб сделал свою работу лучше: Фердинанд отправится на остров Веско еще до следующего полнолуния.
Поверьте мне на слово — и, пожалуйста, перешлите официальную расписку за коричневую сумку с командировочными, которую я вам отправил назад, что было главным образом вопросом дисциплины.
Что касается Гаити: пока нет ни известий от Мика Джаггера, ни свободных комнат в отеле «Грейт Олафссон» — по крайней мере, пока туда не прибудет Мик. Кроме того, мне еще надо повидать некоторых людей в Майами. Все сложится вместе в нужный момент.
Вчера метель намела в тарелку тонны две мокрого снега. Мне пришлось чистить антенну щеткой.
Съемочная группа снимала мою напряженную борьбу со стихией. Хозяин дома, нацист Джей, вышел на улицу, чтобы поиздеваться надо мной, пока я барахтался в сугробах.
У него не было никаких прав на «Большой глаз». Хорошо, что у него не было также возможности огородить его проволокой: это неизбежно ослабило бы сигнал и нарушило связь.
Мы могли бы сделать это, говаривал босс, но это было бы неправильно. Нет смысла искать что-то в небесах, если у вас нет самого тонкого и чувствительного оборудования.
Прошлой ночью я поймал черно-белый сигнал, который даже не записался. Это был старый концерт Джима Моррисона, может быть, пиратское видео. Такие вещи никогда не удается выяснить.
Тарелка принимает сигнал с двадцати двух спутников с запада на восток, с интервалом в шесть-восемь секунд — примерно двести каналов, заполненных старыми фильмами, речами фанатичных поборников Иисуса, новостными прямыми включениями из мест вроде Икс-игрек-зет в Детройте, передачами НАСА из Хьюстона и мексиканскими фильмами для сорокалетних мужчин.
Слишком много отбросов — гораздо больше, чем может вынести психически здоровый человек. С правильным оборудованием — или даже неправильным оборудованием, но искусными руками на пульте управления — вы можете найти собрание речей Генри Киссинджера, лицензионную версию «Глубокой глотки» и «101 знаменитую игру Харлема Глобетроттерса». Этому нет конца: все дни и все ночи без сна в режиме безостановочного автореверса.
Но вы не найдете там концертов Джима Моррисона. Они уникальны — незамысловатые черно-белые кадры с Бешеным Джимом на сцене, старые добрые дни, его голос, как у Фреда Нила, его глаза, проницательнее, чем у Джеймса Дина, и его группа, которая была достойна своего Короля. В моменты подъема The Doors становилась лучшей группой в мире.
Понимание своих возможностей не давало Моррисону покоя всю жизнь. На концертах он был иногда шумным и непристойным, иногда — просто рутинно отрабатывал программу — но обязательно через некоторое время заводился, выходил и танцевал вместе с группой и публикой, и тогда он был более чем уникален. Джим Моррисон мог встряхнуть кого угодно.
На днях мы обсудим имена, которые должны быть записаны в Зале славы настоящего рок-н-ролла — живого, изменчивого королевства, расположенного за пределами владений Элвиса, Чака Берри и Литтл Ричарда, — и тогда разговор пойдет о таких именах, как Боб и Мик, и таких мелодиях, как моррисоновский «Отель».
Слушайте их иногда. Возьмите огромный старый, сжигающий проводку усилитель «Макинтош» и пару мощных колонок, поставьте их в большом пустом доме. Потом встаньте на другом конце зала и почувствуйте, как музыка поднимается через ваши бедра… хо, хо… и потом вы можете уверенно говорить, что однажды слышали, как играют настоящий рок-н-ролл.
24 февраля 1986 года
Гонзо — спасение затонувших ценностей
Шугарлауф-Ки, Флорида. Сегодня вечером телевизоры не работают. Экраны почернели на середине очередной серии «Майами, полиция нравов», как раз в тот момент, когда Дон Джонсон подстрелил кагэбэшного киллера из своего суперсовременного пистолета.
Потом шторм усилился, а настроение людей стало резко падать. Эти недоумки начали избивать друг друга акульими баграми в ночных барах и придорожных тавернах, стоящих вдоль хайвея А1А. Местные жители могут вынести почти все, но только не срыв трансляции «Майами, полиции нравов».
В такие ночи лучше не отвечать на телефонные звонки. Они могут означать только неприятности: или вашего приятеля прибило на дороге рухнувшим электрическим столбом, или береговая охрана хочет сообщить, что ваш катер украли наркоманы, и минуту назад ворюги передали по радио, что тонут где-то недалеко от Санд-Ки, и что вы — их местный финансовый поручитель, который оплатит спасательную операцию.
В моем случае, речь шла о кораблекрушении, которое потерпели какие-то залетные недоумки. Мне сообщили, что 88-футовая прогулочная моторная яхта под названием «Там-пабей куин» натолкнулась на риф в Хоук-ченнел. Все матросы покинули судно.
Оказалось, что на корабле было всего три человека. Их доставили на берег, и теперь они возбужденно несли какой-то бред о зеленых акулах и коралловых отмелях. Они путано описывали, как их корабль разваливался на части подобно спичечной коробке, как они звали на помощь, отчаянно крича в вышедшее из строя радио.
«Почему бы и нет?» — подумал я. Мы, в конце концов, занимаемся ремеслом — и, кроме того, за свою жизнь я не написал ни одной статьи о кораблекрушении, пусть даже маленьком… кроме того, вокруг болтали о «потерянном грузе» и жестоких законах, утверждающих «права спасателя».
Ни один из этих предметов не казался достаточной причиной, чтобы выходить на улицу в шторм, но ремесло подчиняется собственным законам. Через некоторое время, около полуночи, я обнаружил, что разговариваю с незадачливыми мореплавателями в местном мотеле, где они нашли приют на ночь… а вскоре я был так захвачен этой историей, что нанял 36-футовый катер-«ракету» и на рассвете вместе с капитаном потерпевшего крушение парусника отправился к обломкам, чтобы собрать имущество, которое еще можно было спасти.
