Ты, сопливый, лицемерный ублюдок! Если бы у твоего сына были твои инстинкты, он бы застрелил премьер-министра вместо того, чтобы всего-навсего бить окна.
Ты к этому готов? Как ты себя будешь чувствовать, когда проснешься однажды утром у себя в Олд-Луз-корт и включишь свой телевизор как раз во время передачи новостей, в которой сообщат, что премьер-министр убита выстрелом в горло на Пикадилли… а через некоторое время какой-нибудь раздолбай из Би-би-си покажет эксклюзивные снимки грязного урода, который в нее стрелял, и ты увидишь, что это — твой собственный сын?
Подумай об этом, Ральф. И не беспокой меня больше своими пустяковыми проблемами. Просто пришли парня ко мне. Я сломаю его дух на земляных работах, а потом, когда истечет срок его разрешения на пребывание в США, мы отправим его в Австралию. А через пять лет ты получишь приглашение на свадьбу с овечьего ранчо в Перте…
Довольно об этом, Ральф. У нас есть свои проблемы. Обращайся с детьми как с телевизором. Если с ними что-то не в порядке, тресни их между глаз большим ботинком с резиновой подметкой.
Как насчет здравого смысла?
Что-то неправильно?
Нет. Не думаю. Сегодня — окна, завтра — сюжет Би-би-си. Держи это в голове, и ты не ошибешься. Просто присылай мальчиков и чеки…
Надеюсь, ты понимаешь мою мысль. Что будет, если все увидят по телевизору, как сын известного английского художника с дымящимся пистолетом в руках стоит рядом с дергающимся в конвульсиях телом премьер-министра?
Потом от этого не убежишь и не спрячешься, Ральф. Так что если ты допускаешь возможность такого поворота, все, что я могу тебе посоветовать, — запастись виски и кодеином. Это поможет тебе перенести потрясение, когда твой спятивший от клея малолетний наркоман, в конце концов, сделает свое дело…
Реакция общества на убийство премьера станет кошмаром. Но не волнуйся — за тобой будут стоять твои друзья. Я сяду на один из рейсов, следующих из Денвера через Северный полюс, и через восемь часов буду у тебя. Нам придется собрать гигантскую пресс-конференцию в… холле отеля «Брауне».
Ничего не говори, пока я туда не доберусь. Даже не признавай родственную связь с мальчиком. Молчи! С прессой буду говорить я — ведь это, в конце концов, моя профессия.
Твой старый друг, ХСТ.
P.S.: Боже мой, Ральф, я вспомнил, что оговорился, когда сказал, что десяти тысяч хватит, чтобы покрыть расходы на маленького кровожадного ублюдка. Нет. Давай договоримся о тридцати, Ральф. У тебя на руках — настоящий монстр. Я даже не дотронусь до него меньше, чем за тридцать тысяч.
21 апреля 1986 года
Просто еще один террорист
… применили то испытанное средство, которое, конечно, легче всего побеждает разум: использовать террор насилия.
Адольф Гитлер. Майн Кампф, ч. 1, гл. 2
На прошлой неделе во всем мире наблюдалась повышенная активность. Эд Миз отправился в Голландию, Аляске угрожали извержения вулканов, и почти везде, за исключением Гавайских островов, международные террористы преследовали американских туристов и расстреливали их, как диких зверей.
Президент Рейган прилетел на Гавайи, чтобы восстановить силы после посещения Бали и поболтать со своим старым приятелем Фердинандом Маркосом, прибывшим с Филиппин. Маркое по-прежнему сидел в своем доме на побережье недалеко от Даймонд-Хед, проклиная перебои в финансовом потоке и расходуя большую часть своих карманных денег на приобретение новых туфель для жены.
Эта женщина ненасытна. Она должна получать новые туфли во что бы то ни стало. Даже сейчас — после того как она оставила три тысячи пар в Маниле, — она требует доставки новых туфель каждый день. Пристрастие похуже чистого героина. Она готова покупать все подряд: черные туфли на шпильках, и ботинки для стэпа, и даже шлепанцы на микропоре, только бы обувь подходила по размеру и была новой.
Над этим смеялся весь мир, но Маркое был серьезен. В конце концов, он был президентом, и если для его жены туфли были фетишем, что с того? Туфли дешевы, а те, кто недоволен, — коммунисты. Не так давно они превращались на восходе солнца в соляные столбы. А он тем временем крушил их и сжигал все их избирательные бюллетени. Ясное дело, только так и надо было с ними поступать.
Или кому-то так тогда казалось. Но реальные действия правительства на Филиппинах были разновидностью тупого, кулачного терроризма, и выглядели они почти так же отвратительно, как и преступления, в которых обычно обвиняют Каддафи, Арафата и Абу Нидаля из Сирии.
Простых людей избивали и расстреливали прямо в избирательных участках. Головорезы, купленные президентом, терроризировали целые города. Их услуги оплачивались из государственной казны.
Беззаконие достигло такого уровня, что недовольны были даже филлипинские генералы. Когда у Имельды в шкафу нашли три тысячи пар обуви, весь англоговорящий мир говорил об этом с отвращением.
Даже Тед Коппел не смог проявить терпимость. Когда он беседовал с Маркосом в «Вечерней строкой», на закуску он приберег «обувной вопрос». Но Фердинанд только пожал плечами и сказал, что дело выеденного яйца не стоит. «Почему все говорят об обуви? — проворчал он. — Мы все носим обувь».
В некотором смысле он прав. Сколько стоят новые туфли? Может быть, сто долларов за пару? Пусть даже пятьсот долларов.
Ну и что?
Но мы говорим о человеке, который целых 26 лет так управлял Филиппинами, как будто это был его личный собачий питомник. Он использовал шелковые носовые платки как одноразовую дешевку и крал по 10 тысяч стволов красного дерева, всего лишь позвонив для этого по телефону.
В те дни в Маниле дилетантам нечего было делать. Даже Боб Арум
[51]
не смог вести там бизнес. Однажды, много лет назад, после разговора с Имельдой он решил, что государственная концессия на проведение собачьих бегов находится у него в руках. Но когда на следующий день он отправился во дворец для заключения окончательного договора. Имельда встретила его весьма холодно и потребовала такой задаток, что даже Дон Кинг
[52]
не назвал бы его разумным.
Арум впал в депрессию, уехал домой и с тех пор на Филиппины не возвращался. Лицензию на собачьи бега отдали картелю из Сингапура, который некоторое время процветал, но превратился в дым, когда режим Маркоса рухнул.
Тогда многие вложения пошли прахом. Даже умные люди впадали в панику и шли за советом к уличным предсказателям. Биржа металла в Гонконге впала в ступор, а клуб землевладельцев в Лусоне закрылся после того, как разбежалась вся прислуга. Радостно улыбающийся Боб Арум заказал бутылку «Дом Периньон» в свой офис на Парк-авеню.
