Рейс 346 из Сан-Франциско прибывает в Денвер на закате. После чего самолет отправляется в Вашингтон и садится в международном аэропорту имени Даллеса около полуночи… а потом 50-минутная поездка на машине до ближайшего отеля, скорее всего, в Арлингтоне. Там прибывших постоянно донимают проверками. Администрация отеля следит, чтобы постояльцы не пили нелегальное виски, не употребляли наркотиков и не нарушали закон о содомии.
Ко мне все это не имело никакого отношения. Я сходил в Денвере, а теперь, в самолете, мне надо было прочитать кучу газет. У меня не было настроения разговаривать со случайными попутчиками.
В салоне сидело полдюжины пилотов, летевших пассажирами — «мертвые головы», как они сами себя называют. Они расположились на крайних сидениях, по обе стороны от прохода. Пилоты были одеты в полную форму и напоминали в ней императорских пингвинов. Все они сидели поодиночке.
Компанейский дух напрочь отсутствовал, но меня это устраивало. Со мной случился очередной приступ малярии — ничего серьезного, но после него осталась сильная слабость.
Я продвигался по проходу к своему месту и вдруг почувствовал прикосновение чьей-то руки к моему колену. Снизу, из кресла, раздался голос:
— Привет, Док! Что ты здесь делаешь?
Вот собака, подумал я. Кто там еще? Я опустил глаза и увидел одного из пилотов, симпатичного парня лет тридцати арийской внешности, который протягивал мне руку для рукопожатия.
Он был одет в синий щегольской пиджак с золотыми эполетами и серебряными крылышками на груди и держал в руках летный кейс из черной кожи.
— Сколько лет, сколько зим, Док, — сказал он. — Куда направляешься?
— Домой, — проворчал я тоном, не располагавшим к продолжению беседы.
Малярия опять пошла в атаку. В голосе парня было что-то знакомое, но я не мог вспомнить, как его зовут.
Мы взлетели точно по расписанию. Я растянулся в своем кресле «для курящих» и развернул свои газеты.
Минут через десять я, наконец, вспомнил имя этого пилота. Несколько лет назад, когда я с ним познакомился, он занимался перевозкой наркотиков. Тогда у него была кличка «Жирный», и он был одним из самых высокооплачиваемых специалистов в своем деле.
Раньше он постоянно летал на самолете из Аспена и обратно. Тогда он носил бирюзовые браслеты на руках и золотые толстые цепи на шее… Потом на некоторое время я потерял его из виду.
Работа увела меня далеко от тех мест… Но теперь я его вспомнил и не удивился, когда, бросив взгляд поверх «New York Times» — вскоре после того как мы набрали высоту, посмотрели фильм по технике безопасности и выслушали инструкции для пассажиров, — увидел, что мой старый знакомый стоит рядом.
— Привет, Джулиан, — сказал я. — Садись. Выпьешь со мной? Ты в форме пилота? Я думал, ты в тюрьме.
Он ухмыльнулся и сел рядом, пристроив под сидением два черных кожаных кейса. Совершенно одинаковые, размером с небольшую телекамеру, по виду очень дорогие.
Мы поболтали, обменялись сведениями о наших общих знакомых. Некоторые уже умерли, другие сидели в тюрьме или сошли с ума.
— Я завязал как раз вовремя, — спокойно сказал он.
Этот бизнес стал слишком опасным. Кругом сплошное предательство.
Он бросил тоскливый взгляд в сторону, в его глазах появились слезы.
— Спасибо Богу, меня спасла моя старушка, — сказал он. — Она направила меня на путь истинный. Поставила мне ультиматум.
— Невероятно! — сказал я. — Ты действительно завязал с наркобизнесом?
— Полностью! — ответил он. — Мне не оставалось ничего другого, иначе я бы погорел. Дошло до того, что я уже не мог доверять своей семье.
— Жене? — спросил я. — Ну, она у тебя всегда была злобной сукой.
— Нет, — сказал он. — У меня были проблемы с ее братом. Он сошел с ума от наркоты. Дважды! — со стоном продолжал он. — Он дважды пытался убить меня!
Я пожал плечами.
— Такое случается, — сказал я. — Многих убили, ты же знаешь.
— Да, — процедил он. — Но я должен встретиться с этой свиньей сегодня в аэропорту и отдать деньги, которые ему должен. Я жду любых неприятностей. — При этих словах он стукнул кулаком по ладони. — Ты мне не поможешь?
— Что? — сказал я. — С ума сошел? Ты хочешь, чтобы я принял участие в драке?
— Никакого насилия, — сказал он. — С этой скотиной я разберусь сам. Просто возьми на время один из моих кейсов.
Мы встретимся в баре «Ла-Кантина» минут через десять.
Он протянул мне кейс.
— Здесь мои бумаги и инструменты. Я не хочу, чтобы они были со мной, если в аэропорту со мной будут неприятности…
Неприятности у него начались сразу, как только мы вышли из пассажирского шлюза. Двое мужчин, по виду латиносы, схватили Джулиана, цеплявшегося за второй кейс, и уволокли в мужской туалет.
Это было ужасно, но я не хотел принимать никакого участия в их разборке. Не оглядываясь, я пошел в бар «Ла-Кантина», где просидел около часа.
В конце концов пришел Джулиан и жадно схватил свой кейс.
— Слава Богу! — радостно закричал он. — То, что надо! Давай убираться отсюда.
— Не получится, — сказал я. — Мы опоздали на последний рейс.
— Что? — сказал он. — Издеваешься? В нашем бизнесе нет последних рейсов. — Он бросил официантке стодолларовую бумажку и сказал мне: — Пошли! Мы полетим чартером.
Он не соврал. Рассвет мы встретили в самолете, летевшем в Аспен. Армейским ножом Джулиан распорол свой кожаный кейс и достал из подкладки пачки новеньких зеленых купюр.
— Ну, ты и свинья! — сказал я. — Что было в другом кейсе? Что ты отдал тем людям?
— Сигареты, — сказал он. — Они получили целый кейс дешевых сигарет.
— Вот черт, — проворчал я. — Вы, наркоманы, не меняетесь.
7 июля 1986 года
Лестер Мэддокс жив
— Вопреки картине, которую рисует пресса, вы увидите, что доклад написан объективно и с полным уважением к свободам, перечисленным в Первой поправке.
Генри Е. Хадсон, председатель комиссии Генерального Прокурора по порнографии
На прошлой неделе в горах было спокойно. Зима закончилась, но лето все никак не наступало. Каждый день после обеда шел дождь, иногда появлялась радуга, по ночам случались грозы. Один из местных жителей сел в тюрьму за инцест, другого арестовали на улице в центре города за поведение, которое «Aspen Times» описала как «непристойные предложения женщинам … и неприличные, оскорбительные высказывания».
Вода в реке стояла высоко, луна в небе не появлялась, а дороги были скользкими от свежей грязи. Даже заядлые гуляки сидели дома. Бары пустовали, бизнес шел вяло. Нацист Джей уехал в Рино искать себе подружку, а Текс упал с мотоцикла на скорости 80 миль в час и ободрал руку до мяса.
