Но я ж тебя люблю всё-таки, и дрочить заебался. В общем, с меня шорты, с тебя — чемодан, соломенная шляпа, и резиновые вьетнамки.
— В кого играем? — Всё, цена вопроса была установлена, а слова про папу я пропустила мимо ушей. Я Вовиного папу всё равно два раза в жизни видела. Первый раз на фотографии, во второй раз — в очереди за окорочками на рынке. — В ковбоев?
— Какой из тебя ковбой? — Заржал муж. — Ковбоев с такими жопами не бывает. Мы будем играть в новую игру. Под кодовым названием: «Одинокая девушка приехала на юг, и ей надо снять квартиру».
— Заебись. Ты такой затейник, Вова, штопесдец. То школьница, то одинокая девушка…Ладно, чо делать надо?
— А щас скажу… — Зашуршал в темноте Вова, и включил ночник. Неяркий свет осветил Вовину кровожадную улыбку, и торчащий из трусов хуй. — Щас скажу… В общем, ты такая, в шляпе и вьетнамках, приходишь ко мне, с чемоданом. И говоришь: «Здрасьте, это вы квартиру сдаёте?» Я тебе отвечу: «Ну я, хуле… Заходи». Ты заходишь, показываешь мне пизду, и я тебя ебу на чемодане, закрыв тебе ебло шляпой. Гы-гы-гы!
— Охуел что ли?! Зачем меня шляпой накрывать? Я ещё молода, свежа и красива.
Пидор ты. Пизду не покажу. Я стесняюсь.
— Ога, значит, против ебли на чемодане ты ничего не имеешь? Это хорошо. Шляпой накрывать не буду. Короче, бери чемодан, и пиздуй переодеваться. Быстро, пока хуй стоит.
— У меня шляпы нету соломенной, кстати.
— Это плохо. Без шляпы низачот. А что есть?
— Каска есть строительная, оранжевая. Резиновая шапочка для душа, мамина. Дудка пионерская, если нужно. Могу ещё косынку повязать.
— Ну, хуй его знает… — Муж задумался. — Повяжи косынку штоль… Каска меня не возбуждает. Мамина шапочка — ещё меньше. Дудку нахуй. С дудкой у меня неприятные ассоциации. В общем, не еби мне мозг. Иди, и облачись во что-нить сексуальное. Чо я, учить тебя буду?
Вот чего только не сделаешь за кожаные шорты… Встаю, открываю шкаф, достаю оттуда старый деревянный чемодан, похожый на гроб, и волоку его в прихожую.
В галошнице нахожу резиновые тапочки, в чемодане — тельняшку, а на вешалке — папин мохеровый шарф. Косынки не нашла.
Напяливаю тельняшку, завязываю на башке шарф, влезаю в тапки, беру в руки чемодан, и тут случайно вижу себя в зеркале. Это было ошибкой.
— Блять! — Вырвалось как-то само собой. — Мама дорогая!
— Чо орёш, дура? — Из-за двери спальни доносится голос мужа. — Иди сюда быстрее.
Ага, быстрее иди… Я всегда подозревала, что не похожа на Анджелину Джоли, но до сегодняшнего дня не замечала в себе такого явного сходства с бичом Сифоном. Шарф кололся неприятно, и судя по отражению, я в нём сильно смахивала на морячка Папая, у которого развился флюс, и спиздили шпинат. В душу закралось подозрение, что Вова умрёт от разрыва серца, и шорты мне не купит.
— Ты идёшь или нет?! — Снова заорал муж, а я быстро содрала с головы шарф, и напялила каску. От каски у него только хуй упадёт, в худшем случае, а в косынке я буду похожа на новую русскую бабку из Аншлага. У Вовы может случиться инсульт и понос.
— Ща, подожди…
Я в последний раз посмотрела на себя в зеркало, выключила свет, и постучала в дверь.
— Тук-тук. Можно войти?
— Входите.
Вошла.
На кровати лежит муж без трусов, и делает вид, что читает газету. Я поставила чемодан на пол, и сказала:
— Здрасьте, я по объявлению. Это вы квартиру сдаёте?
— Не сдаю уже. Идите нахуй. — Вдруг неожиданно ответил муж, и снова вытащил каку из пупка.
— А что же мне теперь делать? — Я уже поняла, что шорты мне придётся отрабатывать по полной, и начала импровизировать: — Уже поздно, ночь на дворе, а я без трусов, и меня могут выебать грабители. Пустите переночевать, дяденька, я вам денег дам и пизду покажу.
— Без трусов, говоришь? А пелотка у тебя лысая? Не воняет ли она тухлой килькой? Может, и договоримся, малышка… — Вова опустил газету, и заорал: — Ой, ты чо напялила, дура? Я ж сказал, чтобы каску не надевала! Фсё, теперь по-новой надо начинать. Испортила такую игру, кот Матроскин, блять…
— Да иди ты нахуй, Вова! — Я сорвала с головы каску, и кинула её в угол. — Нету у меня косынки, нету! Шляпу ему соломенную! Буддёновку с кружевами! Пидорку, блять, с вуалью! Нету ничего! Или так еби, или сам ищи, чо те надо!
— Ладно, не ори. — Постепенно успокоился муж. — С тельняшкой это ты хорошо придумала. Идея меняется. Теперь ты будешь потерпевшей. Потерпевшей кораблекрушение. Каска не нужна. Шляпу как будто бы смыло волной, будем считать. Иди в ванную, намочи волосы. И заходи снова. Чемодан только не забудь, это ценный девайс. Там у тебя багаж типа.
Заебись. Дубль два. Беру чемодан, выхожу в коридор, иду в ванную, сую голову под кран, возвращаюсь обратно, стучу в дверь:
— Тук-тук, есть кто живой?
— Кто там, блять, ломится в два часа ночи? — Слышен бизоний рёв за дверью.
— Это я… — Блею овцой. — Потерпевшая. Каталась на банане, наебнулась прям в воду, и плыла в шторм три часа на чемодане. Я очень устала, и хочу ебаться. Пустите переночевать пожалуйста.
— Ах, бедняжка! Заходи скорее!
Были б все такие добрые как Вова — я б горя не знала.
Вхожу. Пру чемодан. Вода стекает с волос за шиворот. Тельняшка воняет плесенью. Шортов кожаных уже не хочется так сильно, как раньше. На кровати лежит муж без трусов, и протягивает ко мне руки:
— Иди сюда, потерпевшая. Я тебя согрею. Замёрзла, бедненькая? Ложись, вот, на чемодан. Погрейся с дороги.
Бухаю на пол чемодан, и сажусь на него жопой. Раздаётся подозрительный треск.
— Тепло ли тебе, маленькая? — Спрашивает Вова, и слезает с кровати: — Пися не замёрзла? А то она у тебя какая-то синенькая… Давай, я с тобой рядом посижу, пиписечный массаж сделаю.
— Не надо… — Протестую слабо. Мне ж типа полчаса жить осталось. Я ж типа потерпевшая и вся израненная наверное. — Пися у меня синяя, потому что умираю я.
Дайте мне поскорее кожаные шорты, только не садитесь рядом. Чемодан не выдержит двоих.
— Не бойся, не бойся, потерпевшая… — Бормочет Вова, и усаживается на край чемодана.
— Это добротный чемодан, качественный. Я на таком Тихий океан переплыл в прошлом году. Хороший чемодан.
Вова уселся на ценный предмет всей своей стокилограммовой тушей, и провалился в хороший чемодан.
— Блять! Ты где эту рухлядь нашла?! Я чуть яйца не прищемил! — Завизжал муж.
— Где-где, в пизде! — Тоже заорала. — Сказала тебе, мудаку, русским языком: не садись на чемодан! Нет, бля, приспичило ему!
— Да с тобой вечно так: ни украсть, ни покараулить. Ни подрочить, ни поебаться! Чем тут воняет ещё, а? В этой тельняшке твоего прадеда эксгумировали что ли?
