Она вернётся. Она обещала. Она вернётся…
Моя девочка… Моя — и не моя…
Вечер пятницы. Лето. Темнеет поздно. Иду бесцельно, и просто живу.
Я ощущаю, что я — живу.
Я чувствую запах лета, листьев, бензина-керосина, и слышу музыку, доносящуюся из летнего кафе.
Сигарета в руке стала совсем короткой.
Я затянулся в последний раз, и пошёл на звуки музыки.
В кафе было шумно, людно, и молодая чернявая официантка, держа в руках грошовый блокнотик, осведомилась:
— Вы уже выбрали?
Настроение было хорошее. Девочка-официантка — приятная, не вызывающая раздражения.
— Пиво. Ноль пять. Пока всё.
И улыбнулся ей в ответ.
Девочка ушла, а я смотрел ей вслед. Что-то в ней было… Определённо, было.
Может, глаза? Живые, любопытные… Как у дворняги.
Или трогательная белизна кожи в вырезе белой рубашки?
Или тонкие пальцы, сжимающие переполненную пепельницу?
Не знаю.
Но сегодняшний вечер сулил приятные сюрпризы, я это чувствовал кожей.
Дикая. Маленькая дикая девочка.
Суетливая, живая, настоящая.
Не бойся меня, девочка… Я никогда не сделаю тебе больно.
Пока не сделаю.
Я слушаю твой голос.
Не слова, нет. Мне неинтересно то, ЧТО ты говоришь.
Мне нравится то, КАК ты это говоришь.
Тонкий голосок, так вяжущийся с её внешностью, с сильным западно-украинским акцентом, звенит колокольчиком в голове.
Говори, говори, девочка… Мне это нравится.
Смейся, улыбайся, хмурься — тебе это идёт.
Живой человечек, живые, настоящие эмоции. Губы пухлые взгляд приковывают.
Настоящая.
Месяц уже прошёл. А интерес не угас.
Нет, и больше он не стал, что тоже интересно.
Мне нравится встречать её после работы, нравится ловить взглядом огоньки в её глазках-черносливках, нравится касаться губами её волос, и проводить языком по тонкой белой шейке.
Она вздрагивает, а я — я улыбаюсь.
Моя.
Она — моя.
Так быстро, и так предсказуемо…
Никогда не задумывался над тем, что у неё есть какая-то жизнь.
Что она где-то гуляет, с кем-то общается, и не чувствует себя одинокой без меня.
Пускай.
Это неважно.
И роли никакой не играет.
«…You're just seven seconds away…
That's much, too much. I can't touch your heart
You're just seven seconds away
But, babe, it hurts when we're worlds apart
You're just seven seconds away…»
Сигаретный дым струйкой уходит в открытую форточку, спускаясь капроновым чулком по веткам старого тополя…
Позвонить? Нет?
А почему бы и нет?
— Ты где, моя радость? — дым, свиваясь в причудливые, размытые узоры, стелется по потолку…
— Я? Я у подружки сижу. — голосок звонкий, запыхавшийся, и радостный.
— Ммм… У подружки? Я её знаю?
Подружка… Да, наверное, это так и надо: у неё должны быть какие-то подружки.
— Наверное, видел… Светленькая такая, в твоём доме живёт, кстати…
Светленькая. Замечательно. В моём доме живут десятка три светленьких девушек.
Наверняка я её видел.
— А если я к вам зайду сейчас — подружка не обидется?
Самому интересно — что за подруга такая? И чем она интереснее меня?
Наверняка, откажет…
Улыбаюсь заранее.
— Подожди минутку… — шёпот в трубке, шорохи, смех звонкий. — Заходи, она не против. Спустись на четвёртый этаж.
Даже так?
Искрами рассыпается в пепельнице притушенная сигарета…
Спускаюсь вниз.
Карие глаза, светлые волосы, волнами рассыпанные по плечам, хрупкая фигурка.
— Привет, ты к Оле?
Смотрю на неё. Потом улыбаюсь:
— А можно?
— Проходи… — улыбается солнечно, открыто, искренне.
Закуриваю, спросив разрешения.
Две девушки. Такие непохожие. Разные.
Одна — моя. Живая, настоящая, привычная, изученная до мелочей.
Вторая — старше, выше, тоньше, деликатнее…
И…
И я смотрю на неё, и вижу только тонкие руки, сжимающие сигарету, и поправляющие непослушную прядь волос.
Зацепило.
Сильно зацепило.
Но — не моё.
Не допрыгнуть до неё, не достучаться, не вызвать огонька в её глазах…
А если рискнуть, а? А?
— Ты? — удивление в глазах, и улыбка неуверенная…
— Я, — в глаза ей смотрю нагло.
— Зачем пришёл? — бровки хмурит забавно, по-детски.
— К тебе. Пустишь?
Напролом иду.
Не глядя.
…Светлые волосы, раскиданные по моей подушке.
Хрупкое, вздрагивающее тело…
Длинные ресницы, отбрасывающие тень на раскрасневшиеся щёчки…
С каждым движением я становлюсь к ней ближе — и дальше…
Я касаюсь губами её влажного лба.
Глаза широко распахиваются, и тонкие руки обвивают моё тело.
— Тебе не больно, нет? — шепчу в маленькое ушко.
Маленькая. Тоненькая. Хрупкая такая…
— Нет… — выдыхает протяжно.
Перебираю пальцами её волосы, вдыхаю еле уловимый запах её тела.
Она сидит, подтянув к подбородку колени, и плечики дрожат.
Прижимаюсь грудью к её спине, и чувствую, как бьётся её сердце.
— Не уходи…
Я не прошу, я не требую.
Я вымаливаю.
И в который раз слышу:
— Не могу. Прости. Ты знаешь…
А потом, не глядя на меня, она одевается, зябко обхватывает себя руками, и говорит в сторону:
— Проводишь?
И я провожаю её до лифта.
И возвращаюсь домой. Один. Всегда один.
Странная, неразгаданная и непонятная девочка.
Женщина.
Она старше, она — намного меня старше.
