Но вы посмотрите: какой же он Никитка? Он не похож на Никиту! Это же самый настоящий Андрюшка!
Я ждала тебя, сын. Я очень тебя ждала. У тебя есть дом, малыш. Там есть маленькая кроватка и желтый горшок. Есть коляска и игрушки. Там живут твои папа, бабушка и дедушка. Там теплое одеяльце и ночник-колобок. Тебе понравится там, сын…
На часах – ровно полночь.
Меня на каталке вывозят в коридор и протягивают телефонную трубку.
Прижимаю к уху кусок казенной пластмассы, пахнущей лекарствами, облизываю губы и шепотом туда сообщаю:
– Папа Вова… У нас уже целых полчаса есть сын! Он маленький, красивый, и его зовут Андрюша. Мы ошиблись, папа… Это не Никита. Это Андрюша. Наш сын!
К Пашке на кухню я вернулась только через полчаса.
– Уснул? – шепотом спросил он.
– Похоже, да… – шепотом ответила я.
Телефонный звонок раздался так неожиданно, что мы с Пашкой вздрогнули.
– Блин, кому руки оторвать? – прошипела я, разыскивая трубку радиотелефона. – Одиннадцатый час вечера, между прочим.
Трубка обнаружилась у Пашки под задницей.
– Алло! – по-прежнему шепотом спросила я в трубку.
– Белка, я тебя не разбудил?
Ну, ё-мое… Сегодня просто праздник какой-то! Динька.
– Диня, твою мать! Ты на часы смотришь? У меня только-только Дюшка уснул!
– Блин, прости, не посмотрел… – Диньке явно неудобно. – Слушай, я могу к тебе через полчаса зайти?
– Что-то случилось или соскучился?
– Соскучился.
– Тогда зайди в магазин, возьми «Трофи» фейхоавовый, пару баночек, и дуй ко мне. Кстати, я не одна.
– Ага, – ответил Диня, и тут же осекся: – А с кем ты?
– С мужиком, – серьезно ответила я и посмотрела на Пашку.
Денис пребывал в явном замешательстве:
– Может, я тогда лучше в другой раз зайду?
– Не-а. Именно сейчас. Я очень хочу вас познакомить. Положив трубку, я снова посмотрела на Пашку.
– Не ссать. Щас ко мне зайдет мой самый лучший друг. Считай, брат. Познакомитесь. Только, чур, сидеть тихо.
Пашка улыбнулся.
– Я похож на ссыкло?
– Не-а. Это у меня издержки воспитания просто. Иногда грублю. Наплюй.
Динька пришел через полчаса, минута в минуту. Я увидела его в окно и побежала открывать дверь.
«Трофи» мне доставили на дом, в холодильнике у меня обнаружилась бутылка водки, и вечер встречи начал набирать свои обороты.
…Через полтора часа, обсудив все что только можно, Пашка с Диней принялись за меня.
– Паша, – Диня нагнулся вперед и попытался сфокусировать взгляд на Пашкином веснушчатом лице. – Паша, я ж Белку люблю как родную. У меня ж сердце на части рвется, когда я на нее смотрю… Такая баба – и одна.
– Я готов на ней жениться, Денис! – в запале выкрикнул Пашка, за что получил от меня подзатыльник. После чего снизил тон и продолжил шепотом: – Я б хоть завтра на ней женился! Я ж люблю ее. Я ее уже год люблю…
Я кашлянула, пытаясь намекнуть потенциальному жениху о том, что сижу у него за спиной, но Рыжему, равно как и Денису, это было, похоже, по фигу.
– Ха –ха! – неестественно захохотал Денис. Даром, что в Щукинском учился. – Так она и пойдет за тебя, как же. Я, например, ее десять лет уже знаю. И люблю столько же. Хотя нет. Вру. В школе она была редкостной уродиной и занудой. Ну, года три ее люблю – это точно. Думаешь, я б ее замуж не позвал, если б знал, что у меня хоть один шанс есть? Еще раз – ха-ха. Нет у меня шансов. И у тебя их нет. У тебя их даже меньше, чем у меня. Так что и не мечтай.
Я с интересом слушала этот диалог, делая одно открытие за другим.
– Нет, Денис… – Пашка раскраснелся и нервно тянул себя за ворот свитера. – Ты не понимаешь… Я еще когда мы с ней работали вместе, как все из офиса уходили, руки себе в кровь о стены разбивал. Выл. Плакал даже пару раз. С братом из-за нее ругался насмерть… Леха мне говорил, чтоб я губы не раскатывал, что москвички все твари и что Ксюха уже подцепила себе сынка начальницы… В лицо мне смеялся. А однажды я не выдержал. Сцепились мы с ним крепко… А Ксюха даже ничего не знала. Она прилетала на работу счастливая и со мной уже даже курить не выходила. Да я и не хотел. Знал, что она там, на лестнице, с Женькой целуется… И снова выл ночами. А ты, брат, не понимаешь…
Я сидела тихо как мышь. Даже шевельнуться боялась. Пашка выплескивал сейчас Диньке все, что носил в себе больше года. А я почему-то чувствовала себя сволочью.
Я же знала, вернее, догадывалась… Я по Пашкиным глазам все читала-видела. И мне это нравилось. Нравилось осознавать, что вот он – он меня любит. Просто любит… Нет, я не играла с ним. Но… Поговорить с Пашкой мне не приходило в голову. И вот сейчас он рассказывает все это не Денису, а мне. Сидя ко мне спиной. Не глядя на меня. Но слова его, каждое слово, – сказаны для меня.
– Нет, брат, ты тоже многого не знаешь… – услышала я голос Дениса и перевела взгляд на него. – Думаешь, я не страдал, не переживал? Может, я на стену не лез, может, не выл ночами, но откуда тебе знать, что у меня внутри? Я каждый раз, когда ее вижу, говорю ей: «Господи, когда ж ты себе мужика-то найдешь хорошего?» Заметь, искренне говорю. И в ту же секунду мысль в голове, как удар током: «А я? А как же я? Я не хочу, чтоб ты досталась кому-то другому! Ты на меня внимательнее посмотри, дура!» А она мне всегда отвечает: «А ты меня сам замуж взять не хочешь?» – и смеется, зараза такая. И я, вместо того чтоб заорать: «Да! Да!! ДА!!!» – тут же отвечаю: «Да на фиг ты мне сдалась? Мы ж с тобой похожи, как близнецы. Один и тот же характер. Как мне с тобой жить, с такой стервой? Нет уж, сама себе жениха ищи!». А потом ухожу домой, и ты даже не представляешь, что у меня в голове происходит. И внутри. Где-то вот тут.
Динька прижал к груди сжатый кулак, а я громко кашлянула.
– Извините, что помешала вам деньги прятать, как говорится. Послушайте, я себя чувствую настолько некомфортно, что или прям щас разревусь, или выгоню вас обоих по домам. Устроили тут «Мы делили апельсин, много нас, а он – один». Не умеете пить – пейте молоко!
С этими словами я схватила со стола почти опустошенную бутылку водки, выплеснула остатки в раковину и встала между двумя неудавшимися моими судьбами.
– Ксюх, можно мне у тебя остаться, а? – спросил Динька и виновато посмотрел мне в лицо.
– Нет, – отрезала я. – И Пашки это тоже касается. Сейчас выйдем на лестницу, покурим и разойдемся по домам. Всё. Это не обсуждается. Мне надо побыть одной и о многом подумать, ясно?
– Ясно…
– Тогда встали, собрались, и на лестницу. И побыстрее. …Когда они ушли, я разделась, забралась под одеяло и попыталась собраться с мыслями.
