Неопознанная мертвецки пьяная девица сидела в кресле, приняв эффектную позу.
– Как же я люблю тебя, милая! – подполз к ней на коленках кто-то из гостей.
– Угу, – ответила девица.
– Ты меня любишь, зайка? – не отставал собеседник.
– Уггггу.
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Буэээ! – Съеденное и выпитое прелестницей было ему ответом.
Две недели до свадьбы Руслан и Ирочка отрывались, как могли. Они пели на крыше гимн Советского Союза, с клекотом гонялись за Зульфией по коридору, нарисовали плакат «Правила поведения при менструации в условиях общежития № 2» и намертво приклеили его в коридоре, устроили групповой секс с тогдашним любовником Руслана – Вано – и обязали его быть на свадьбе свидетелем. Со стороны невесты свидетельницей выступала знакомая по клубной жизни, дважды в год попадавшая в дурку с одним и тем же диагнозом: «Маниакально-депрессивный психоз. Маниакальная фаза. Сопутствующие диагнозы: беременность 10 недель. Гонорея». К моменту свадьбы она пребывала в маниакальной фазе, так что все должно было пройти как нельзя лучше.
Собственно, свадьбу-то никто и не хотел. Какой смысл был в торжественной церемонии, если люди уже давно благополучно живут гражданским браком? Почему бы просто не расписаться? Но счастья на свете нет. Покоя и воли тоже нет. Есть только наказание за первородный грех, и имя ему – родители. Вот им-то и нужна была свадьба.
Мать Ирины приехала с Крайнего Севера, родители Руслана прилетели из Прибалтики. Мамаши друг друга возненавидели сразу. Теща посмотрела со злобой на трехсантиметровый маникюр Камиллы, та, вздернув брови, – на тещину сумку с помидорами.
Невеста очнулась и выгнала всю родню в парикмахерскую.
Остались: Руслан, спешно перекрашенный из платинового блондина в цвет мертвых лекарственных растений, свидетельница, маниакально чистившая костюм Руслана, Вано, любовник и свидетель в одном флаконе, кот, который украл у невесты амфетамины и сожрал их, и довольная невеста, завладевшая наконец-то бутылкой водки.
Вернувшиеся родители застали инсценировку из Босха: Руслан сидел на стульчике в халате, в зубах сигара, в левой руке стакан с водкой, в правой – кисточка. Кисточкой он по очереди раскрашивал перед бракосочетанием невесту и свидетельницу.
– Сынуля, а что у тебя в стаканчике? – Камилла долго пыталась себя чем-то занять и наконец-то нашла, к чему прицепиться.
– Водочка, мама!
– Сынуля, ну разве можно пить перед свадьбой?
– Нужно, мамочка! Я без наркоза торжественную церемонию не вынесу.
Тем временем Эдик и Вано мрачно рассматривали друг друга на кухне сквозь сигаретный дым. На вопрос отца «Что это за дикий горец?» взвинченный Руслан честно ответил, что он с горцем иногда спит. Непринужденности это не добавило, тем более что Вано впервые в жизни надел костюм и натер яйца.
«Ты только матери это не ляпни», – сказал папа Эдик.
«Обожемой, ты только отцу не говори, он не переживет», – простонала Камилла, получив аналогичную информацию.
Наконец-то одетые, подкрашенные и хорошо поддавшие жених с невестой отправились в загс.
Первое, что сделала свидетельница по прибытии в загс, – насыпала себе в глаз песочку из противопожарного набора. Песчинка попала под линзу, и роскошные серебристые ресницы, на которые ушло полчаса работы, потекли.
– Ну и хрен с ними, с глазами, – сказала она, и все пошли жениться.
Войдя в зал регистраций, Руслан обнаружил, что на стульчиках сплетены вензелем не два кольца, а три. Решительно цапнув левой рукой Вано, а правой – Ирочку, он потащил их на церемонию.
Они честно терпели всю экзекуцию, но когда свадебная тетка с халой на голове выдала сакраментальный текст про супружескую верность, все участники захихикали.
На банкете началось мрачное, неодухотворенное безумие. Запомнил Руслан далеко не все.
Помнил, как кидались тортом. Помнил, что, когда пил из туфельки невесты водку (он не любил шампанское), папа Эдик озабоченно спрашивал у тещи про размер ноги невесты. Между размером туфельки и опьянением жениха была прямая корреляция.
Вано перекинул свидетельницу через плечо и носил взад-вперед по залу с неясными целями, приговаривая: «Выпьем за Грузию!»
Ирочка приклеивала оторвавшуюся бретельку вечернего дизайнерского платья суперклеем прямо к пышной груди. Камилла флиртовала с тридцатилетним гостем со стороны невесты и довела его жену до истерики. Папа Эдик оживленно шептался с племянницей Сонечкой про еврейский вопрос, а транссексуал Анечка мрачно жрала мартини.
Но самый большой сюрприз ждал всех в полночь. Разозленные навязанной родней торжественной церемонией, Руслан и Ирочка арендовали банкетный зал «с сюрпризом». В полночь в этом зале начиналась гей-дискотека. Часы пробили, где-то очередная карета превратилась в тыкву, а в зале открылись двери. Вошла голубая орда, которая очень обрадовалась большому столу и ящикам с водкой…
Посмотрев кассету с записью свадьбы, молодые решили, что не покажут ее никому и никогда. И что, наверное, лучше ее сжечь. Правда, спустя семь лет после развода Руслан и Ирочка хохотали до слез, пересматривая эту кассету и чокаясь водкой.
Оглядываясь назад, Руслан понимал, что этот брак не мог удаться по определению. И не последнюю роль тут сыграли «друзья семьи». Постоянно кто-то приходил в гости, напрашивался пожить, голосил под окном. Водка лилась рекой, легко заработанные деньги так же легко вылетали в трубу, веселье из праздника стало рутинными буднями, а промискуитет – нормой жизни.
«В глубине души я очень верный человек. Но душа глубоко, а член-то – снаружи», – объяснял обычно Руслан недоумевающим знакомым.
Символичным было то, что для начала один из гостей сломал кровать. Кровать Руслан сколотил собственноручно из ящиков, найденных на помойке. Выросла кровать большая-пребольшая, как раз на хорошую групповуху. Вот групповухи на ней обычно и проводились: иногда молодожены любили своих гостей. В буквальном смысле.
Очередными участниками для оргии Руслан обычно затаривался в небезызвестном питерцам ДК «Маяк», бывшем особняке князя Василия.
В начале 90-х там было дивное место. Потолки двадцать метров, у стен ангелицы мраморные со жвачками в задницах, а между ангелиц ритмично подергивались педерасты, рейверы, драгдилеры, проститутки и Руслановы однокашники. Почему-то именно у студентов медицинского вуза «Маяк» пользовался наибольшей популярностью. Впрочем, и при жизни князя Василия в его особняке ничего приличного не происходило.
Из дневника Руслана
И вот стою я, простой питерский манекенщик, пластическим хирургом подстриженный, любовником по силиконовым губам битый, в очереди за билетами в этот рассадник. Стою, нос онемевший потираю, красоту свою неземную да зрачки с пятак в зеркале золоченом разглядываю.
