Самой постановкой вопроса, откуда берутся мальчики, я имел в виду не их появление в Федеративной Республике Германии — я и сам возник здесь необъяснимым образом, — а материализацию именно в моей маленькой аймсбюттельской квартире.
Петя был «с Киева» и жил в полутора часах езды от Гамбурга. Сюда он приезжал в интеграционное кафе и чтобы познакомиться с новыми людьми. «Я как раз собираюсь на вокзал и могу по пути к тебе заглянуть!» — радовал он меня звонком. «А где ты сейчас, если тебе по пути?» — «Ой, я совершенно случайно оказался на твоей улице».
Несколько раз я поил Петю чаем и с некоторым усилием выпроваживал домой. Мы немного и нейтрально разговаривали о гей-парадах и гей-культуре, хотя как сексуальный объект Петя скорее отталкивал меня. У него были красивые глаза дикой (даже очень дикой) лани, но это достоинство с лихвой перевешивали проблемная кожа и общая неряшливость, помноженные на навязчивость и занудство. Я ломал голову, как бы мне достойно распрощаться. Роль старшего товарища, советчика и психотерапевта, которую я иногда принимаю с такими мальчиками, уже тяготила. Одной из главных тем у кушетки, кстати, были отношения в семье. После того как Петя получил место в немецком учебном заведении, заявку туда же отправил его брат Вася. Вместе они и снимали комнату в полутора часах езды, только Вася не выбирался даже в русское кафе, чаще дома сидел.
Когда в очередной раз Петя «случайно» оказался в моем районе, я резко ответил, что занят. Ближе к полуночи раздался ещё один звонок: «Я гулял по городу и опоздал на свою электричку. У меня, кроме тебя, здесь больше никого нет». Мне оставалось лишь проявить милосердие и великодушие. Через несколько минут в дверях стоял счастливый Петя: «Ой, а нам вместе спать придется?» Кровать у меня была одна, а надувной матрац для гостей, как назло, перед этим приказал долго жить.
Как и ожидалось, через пять минут после того, как выключили свет, Петя стал ворочаться и прижиматься ко мне. Ну, что можно было сделать, чтобы он поскорее успокоился и я сам мог уснуть? Было принято самое простое решение — трахнуть. В темноте прыщей не было видно, у меня получилось довольно быстро. Кончили одновременно. Я приготовился смотреть сны, но тут произошло непредвиденное: Петя разрыдался.
«Тебе больно, ты не хотел этого?» — пытался растормошить его я… Рыдания продолжались, пока я не принёс воды и не проветрил комнату.
«Это слёзы счастья, — всхлипывая, сказал Петя. — Ты сделал меня настоящим мужчиной, и это лучший момент моей жизни».
Я на всякий случай заверил Петю, что мы не подходим друг другу, и наконец провалился в сон.
Зная о том, какие испытания ждут сорвавшего цветок невинности, я постарался оградить себя от волнений. Выпроводил Петю рано утром, не приготовив кофе. И сказал, что всю рабочую неделю занят, а потом приглашён в гости к старым друзьям. На выходных действительно намечалось выпить в узком кругу у моего приятеля котика Штеффа и отсмотреть что-то вроде «Властелина колец» или «Американца в Праге».
Но, к моему большому удивлению, в субботу вечером у Штеффа меня поджидал Петя. «Вот не знал, что вы знакомы». — «Да, немного», — промямлил Петя, сосредоточенно вытягивая пробку из бутылки красного. Я прошёл на кухню, где находился хозяин. «Так что, ты теперь с этим русским?» — простодушно спросил Штефф. (Немцы умеют отличать курдов от турок, но ещё путаются с украинцами, русскими и казахами.)
Оказалось, Петя откуда-то выяснил контакты Штеффа, позвонил ему и представился моим спутником. Сказал, что мы приедем в гости независимо, потому что я задерживаюсь на работе. И что я забыл сказать Пете адрес.
Эта хитрость выяснилась на очной ставке. Выставить Петю за дверь было бы актом истеричным и крайним. Тут ещё подошли остальные гости, и установилось благодушное настроение. Накормили, напоили Петю. Я на всякий случай проводил его до электрички. Сказал ему, что не люблю врунов. Петя заверил, что ему стыдно и он больше не будет.
Прошло недели две, я уже решил, что мне повезло. Но однажды поздним вечером мне в дверь позвонили — событие, само по себе по себе равносильное ЧП: немцы и примкнувшие к ним практически никогда не заходят на огонек без предварительной договоренности. После девяти вечера — просто никогда. Русский голос сказал в домофон: «Ну, это я, прости пожалуйста, мне некуда пойти…»
«Петя… — сказал я на пороге. — Что, опять электричка ушла?»
После горячего травяного чая — Петю, казалось, чуть-чуть знобило, — и выключения света в кровати рядом со мной началось предсказуемое копошение. Деваться было некуда, я опять трахнул Петю. Он громко стонал и кончил даже два раза.
«Мне было очень хорошо», — прошептал он и всплакнул. «Так, это мы уже проходили», — сухо отметил я и закрыл глаза. «Подожди, мне в туалет очень надо… где у тебя включается свет?» Петя шарил руками в темноте. Это почему-то казалось странным.
Я всегда быстро засыпаю. После секса и вовсе за считаные секунды. «Андрей!.. Андрей, мне нужно тебе что-то сказать», — раздалось в ухе сквозь дрёму. Я проворчал что-то нечленораздельное и отвернулся к стене…
— А ведь я не Петя, а Вася.
Информация с трудом поступала в мой мозг, нейроны и аксоны коры уже спали, но мозжечок отреагировал оперативно. Сначала я подпрыгнул до потолка, потом зачем-то включил компьютер (и лишь потом свет во всем доме).
Вроде бы на кровати сидел Петя. Но стоило к нему лучше присмотреться, становилось заметно, что кожа у него была несколько чище, но зато один глаз немного косил.
«Мне Петя так много о тебе рассказывал…» — «У вас, судя по всему, чудесная семья», — выдавил я из себя. «Да, мы всё делаем вместе», — покраснел Вася.
Я поинтересовался, почему бы им и не спать вместе — вместо того чтобы домогаться других мужчин. «Мы с двенадцати лет сосём друг другу, но анала ещё не было, ты первый». Вася то ли от смущения, то ли от кокетства грыз ногти. «А чего ждали?» — «Ну не инцестом же заниматься, — резонно заметил он, — и потом, мы оба, наверно, пассивы».
Что-то у братьев не сложилось, и они вскоре уехали. Пишут раз в год благодарно и с извинениями за то, что произошло. Ну и я извиняюсь за бестактность. Вообще, иногда это даже утешительно — если я не встречу свою старость в глубоком кресле в окружении внуков и внучек, то у меня, по крайней мере, будут мои васи, пети, юли, роберты, эдуардо, михаэли. В каком-то смысле я страдал, но принес миру благую весть. Конечно, далеко не каждому человеку. Но время у меня ещё есть. Презервативы тоже.
Голландская печка
Ключевая роль в нашем с Олегом сближении за пять лет до событий вокруг европрайда принадлежала Кате Гольдиной. Именно у неё в гостях состоялась Великая Битва Варениками, после которой Олег присвоил и тайком нюхал мои трусы. Потом Катя была свидетельницей на нашей свадьбе. Её, блудную дочь советской научной интеллигенции, уравновешивала Сандра, плоть от плоти немецкого бюргерства, уверенная, что русские пишут иероглифами, а Маугли придумал Дисней. Сандра была строгой и чёрно-белой, а Катя — в платье с котами и разных босоножках. Я люблю обеих девушек и рассказываю об этом лишь потому, что однажды нужно будет вернуться к теме моей свадьбы. «Комсомольская правда» почему-то выпустила в своем репортаже из внимания самые важные подробности (вроде гардеробов свидетельниц), хотя не преминула развить в «комментарии психолога» теорию, что голубыми становятся от недостатка каких-то минералов в организме беременной матери.
