Не подозревая, что по офисам уже распространились слухи про «Дамокл консалтинг», Джим пожал плечами, вернулся на работу и написал прекрасный образчик отчета.
На другое утро секретарь сообщила Джиму, что его ждет новый офис-менеджер, Бойки Перес. Джим поднялся по лестнице и постучал в дверь красного дерева с новой латунной табличкой.
– Входите.
Джим просунул голову в дверной проем.
– Вы хотели меня видеть, мистер Перес?
– Присядьте, Джим. Зовите меня Бойки. – Менеджер взял отчет Джима, исчерканный красным фломастером. – Нужно кое-что подправить.
– Что, например?
– Об отношениях между сотрудниками.
– Но как показывает мой опыт…
– И раздел об увеличении рабочих мест на производстве…
– Понятно, я…
Перес зачеркнул еще что-то и поднял глаза.
– Нужно уволить как минимум восемьдесят человек.
– Что? Бред какой-то! – возмутился Джим. – Сотрудников у них и так не хватает, вплоть до того, что нарушается техника безопасности. Я все внес в отчет.
Перес положил бумаги на стол.
– Ваши идеи нам не годятся.
– Я где-то ошибся?
– Нет, все совершенно верно. Но, видите ли, еще до звонка нам фирма уже знала, что ей нужно.
– Как это?
– А вот так. Предположим, компания хочет продать акции другой компании. По платежкам проходят слишком большие суммы. Чтобы снизить стоимость акций, необходимо убрать X рабочих мест. Тут приходим мы, рекомендуем убрать X рабочих мест и пишем отчет, где подтверждаем это заключение.
– Сотрудники, наверное, возмущаются.
– И даже очень.
– Раз все уже решено, при чем тут мы?
– Про офисное бешенство
[3]
слыхали?
Джим кивнул.
– Не знаю, известно ли вам, но на самом деле наша компания предлагает не консультации.
– А что?
– Мы снижаем агрессию на рабочем месте. Офисы Америки накалены до предела. Работодатели не могут распоряжаться судьбами людей. Они боятся, что их застрелят или изобьют. Моральное разложение страны, если хотите. Наша роль – дать руководителям высшего звена возможность сказать: «Послушайте, я не хотел вас увольнять, такова рекомендация консультантов!»
– То есть мы добровольно подставляемся?
Перес улыбнулся.
– Именно так нам удалось обогнать всех конкурентов. А еще мы очень много экономим на обучении персонала. Мы не имеем ни малейшего понятия о консультировании. И даже не пытаемся понять, чем вообще занимаются клиенты.
– И кто же мы после этого?
– Про нас даже есть пословица: «Кто не умеет работать – учит. Кто не умеет учить – консультирует».
– Значит, теперь я должен…
– Принимать огонь на себя. Как эти штуки, такие обманки, которые истребитель выбрасывает, чтобы сбить с толку ракеты…
– То есть я дипольный отражатель?
– Отражатель.
– И что в этом хорошего?
– Деньги. Дают – бери, бьют – беги.
15
Работа у Джона Милтона была препаршивая.
Так считали все: и строители, что смолят майамские крыши под июльским солнцем; и специалисты по дренажным работам в отстойниках; и электрики, которые чинят линии электропередач под дождем; и служащие аэропорта, обыскивающие полость рта и прямую кишку. И те бедолаги, которых каждый матч тузят баскетболисты-комики «Гарлемские бродяги». И бессловесный персонаж из «Стар Трека», который спускается на враждебную планету вместе с Керком, Споком и Боунсом… Все в один голос утверждали: «Эх и паршивая же у тебя работенка!»
Джон работал в школе учителем на замену.
Он старался как мог – но трудно сеять знания и добродетель в детишках, которые отбывают условный срок, носят на щиколотках полицейский прибор слежения и на занятиях пытаются его взломать.
Джон жил на западе Тампы в крошечной квартирке с видом на задний двор универсама. Квартира находилась в одном из старых трехэтажных домов, реликтов пятидесятых, с бледно-голубой отделкой и табличками с надписями курсивом. К сожалению, прочность этих построек не пережила их популярность; скромный старомодный квартал стал буквально опасным для жизни. Вся зелень давно погибла, стены до второго этажа были покрыты копотью, а прямо под ними теснились дешевые седаны, из которых капало масло, тормозная жидкость и всякая автохимия. Все это сочилось в ливнестоки через фильтр из окурков, разбитых пивных бутылок и использованных телефонных карточек. Табличка на доме Джона гласила: «Великолепные акры».
Заводной будильник сработал в шесть. Если вызовут на замену, то только в следующие полчаса. Если нет – можно снова ложиться спать. Джон подошел к входной двери, выглянул в глазок, снял засов и забрал газету. Встав посреди тесной кухни, он грыз тост без масла и читал о том, что в южной Флориде появились новые фонари из алюминия, которые ломаются, если в них врезаться, и предотвращают смертельный исход, и что некоторые наловчились сбивать их специально, увозить и сдавать в металлолом.
Телефон все-таки зазвонил.
* * *
Джон вошел в здание Тампской средней школы и направился в класс. Из офиса высунул голову директор.
– Джон, поговорим.
Джон сел перед директорским столом.
– Джон, у нас жалоба. Звонили родители. Вы говорили вчера ученику «заткнись на хрен»?
– Что?
– Я хочу услышать правдивый ответ на простой вопрос. Было или нет?
– Ну, было, – ответил Джон. – Вообще-то цитата вырвана из контекста. Я сказал: «Убери нож, сядь и заткнись на хрен!»
– Джон, подобные выражения в классе недопустимы. В школе вступила в действие программа нулевой толерантности.
– Вы шутите, да?
– Нулевая толерантность значит толерантность, равная нулю. Будет проводиться расследование. Временно вы отстранены от работы.
– А как же нож? Что полиция сказала на это?
– Другие ученики ничего не видели.
– Я видел.
– Поскольку вы нарушили программу нулевой толерантности, ваша версия событий во внимание не принимается. Хотите копию приказа?
Джим промолчал.
Директор опустил глаза и стал перебирать какие-то бумажки, показывая, что беседа закончена.
