– Да.
– Почему вы нам не сказали? – спросил Рокко и начал вычеркивать какие-то цифры в контракте. – Я не могу предложить вам ту же сумму, если сигнал не работает. Придется вычесть еще пару сотен… Эй, вы куда?
Джим опаздывал на работу. Он поехал на юг по шоссе и неудачно встал на светофоре. Был вечер пятницы, и сексуальные желания заполнили город как густой туман с залива. От музыки в автомобилях все тряслось. Дорогу наводнила тампская молодежь в «галантах», «мустангах», «короллах», «сентрах», «супрах» и «рэнглерах». Почти у всех на зеркалах заднего вида что-то болталось: компакт-диски, иностранные флаги, подвязки от чулок, огромные игральные кости, бусы с карнавала Марди-Гра – все, чтобы увеличить вероятность секса. У некоторых висели наручники, обозначавшие, какой именно экзотической разновидности секса им не хватает.
Джим приехал в «Клуб Сэма».
– Боже, Джим! На тебе лица нет! – сказал Орвилл.
– У тебя неприятности? – спросила Вилма.
– Не оглядывайся, – пошутил Сэтчел. – Вдруг они уже догоняют?
– Спасибо, ребята, – вздохнул Джим. – Просто день неудачный.
Вилма сняла один значок и приколола к фартуку Джима.
– Тебе!.. Так лучше?
Джиму удалось искренне улыбнуться.
– Может, пойдешь сегодня с нами? – спросил Орвилл.
– Куда?
– В народную дружину, – сказала Вилма. – Сегодня ночью наша очередь. Каждую вторую пятницу.
– Вы без пистолетов ходите?
– Конечно, – сказал Сэтчел. – Зато с рациями. Мы глаза и уши полиции. Это страшно весело.
28
Коулмэн развалился на диване с банкой пива.
Серж мерил шагами зал.
– Я с ума сойду от безделья! Нельзя столько сидеть дома! – Он отправился на кухню, заглянул в холодильник – ничего интересного. Вернулся в зал, снова походил. Коулмэн все так же просиживал диван. Серж пошел в спальню и несколько раз переодел брюки. Не помогло. Громко топая, прошел на кухню и снова проверил холодильник. Ничего интересного не появилось.
Серж бросился обратно.
– Коулмэн! Я больше не могу!
Настолько полное отсутствие всякой реакции было нехарактерно даже для Коулмэна. Тело Коулмэна развалилось на мягких диванных подушках как желе.
– Коулмэн! Да что с тобой?!
И тут Серж заметил на кофейном столике открытую баночку из-под лекарств.
– Ты выпил мои таблетки от шизофрении!
Ответа не было.
Серж еще час бегал по дому, снова переодевал брюки, рассматривал под лупой свою коллекцию сувенирных спичек, носился по коридору и бросал воображаемый мяч в воображаемую корзину:
– Джордан разворачивается на триста шестьдесят градусов, тройной прыжок, бросок через плечо – вот он, фантастический, непередаваемый, опупенный удар! Й-и-и-и-я-я-я!
Грохот.
Коулмэн наконец зашевелился. Серж вылез из дыры в стене, повторяющей контуры его тела.
– Живой? – спросил Коулмэн.
– Я забил? – спросил Серж, вытряхивая из волос штукатурку.
– По-моему, да. Не уверен. Таблетки…
– Как я тебя понимаю, – вздохнул Серж. – Ужасное дерьмо.
– Я думал, никогда не очухаюсь. Ну и колбасня!
– Зачем было делать такую тупость? – поинтересовался Серж.
– Из любопытства.
– Получил, что хотел?
– Еще как! Я будто шесть часов смотрел на мир сквозь двенадцатидюймовое стекло. Страшный, незнакомый мир, в котором мозг кажется расплавленной пластмассой, а тело не выполняет самых простых команд.
– Поэтому я и перестал их принимать.
– Я же не сказал, что это плохо! – возразил Коулмэн. – Мне даже понравилось.
Серж сел рядом с Коулмэном на диван. Коулмэн взял пульт и включил «Новую игру свиданий».
– Разве мы сегодня не хотели кого-нибудь ограбить?
– Собирались, но для отвлекающего маневра нужна Шэрон, – ответил Серж. – А она, как обычно, куда-то испарилась!
– «Холостяк номер три, если бы вы были каким-нибудь сортом сыра…»
– Круто, – сказал Коулмэн, – выходной.
– Ненавижу бездействие!
– Не так все плохо, – ответил Коулмэн, устраивая на животе банку пива.
– Если мы не выйдем из дома, я взорвусь! – Серж вскочил с дивана. – Надо идти!
– В ночную?
– В ночную!
– Отлично! – Коулмэн слез с дивана и нашарил в холодильнике пиво на дорожку. – А поесть?
– Давай в «Толстых парней».
– Там шведский стол! – сказал Коулмэн. – Надо забить в машине косяк, чтобы аппетит был больше и расходы окупились.
– Теоретически, если съесть очень много, можно даже заработать.
– Возьму два косяка.
Они запрыгнули в «барракуду»; Серж вставил в магнитолу компакт: «Дух в небе».
– Куда сначала? – спросил Коулмэн.
– Шоссе Дэйла Мэбри. Главная артерия Тампы. Пощупаем пульс ночи.
За окном проносились закусочные, автомастерские, бары.
– Обожаю главные улицы, – сказал Серж. – Они так демократичны! Бискейн-бульвар в Майами, U.S.41 в Нэйплзе, А1А в Форт-Лодердейле…
– А кто вообще этот Дэйл Мэбри? – полюбопытствовал Коулмэн.
– Его имя произносят в Тампе чаще всего, а знают, кто он такой, человек пять. Местный торговец недвижимостью, который ушел воевать в Первой мировой и погиб при крушении дирижабля в двадцать втором году в Норфолке, штат Виргиния.
Коулмэн ткнул пальцем в окно.
– Стрип-клубов тут немеряно.
– Да уж. Скажи любому американцу, что ты из Тампы, и услышишь: ах, «Монс Винус»
[22]
! Это наша товарная культура.
– То есть?
– Наша лучшая продукция. По качеству и количеству. Стрип-клубы за последние годы повырастали как грибы после дождя, потому что городской совет их игнорировал. Теперь мэр пытается исправить положение драконовскими мерами. Взял и объявил стриптизу войну.
– Прямо Вьетнам какой-то, – заметил Коулмэн. – И что ему неймется?
– Маркетинговый ход, – ответил Серж. – Он прекрасно знает, что такое СМИ. У каждой телевизионной станции города гигантская видеотека стриптиза, снятого, конечно, в самых скромных ракурсах. Телевизионщики слюной истекают, так хотят дать материал в эфир. Сделав вид, что оскорблены в своих лучших чувствах.
