Мимо проехал «кадиллак». Водитель притормозил, оценивающе оглядывая Вилму, потом нажал на газ. Через квартал остановился, помог проститутке поставить газовый гриль в багажник и уехал с ней.
– Мы ходим по кругу, – сказал Джим. – Проститутка одна и та же.
– Давайте вернемся этой дорогой, – предложил Сэтчел. – По крайней мере там можно было ориентироваться о магистрали.
Они снова прошли мимо мужчины у знака «стоп».
– Вы дерьмо, еще и заблудились! Ха-ха-ха-ха!
Они повернули направо.
Упс. Улица Крэка. У передвижного ломбарда дружинники свернули налево.
– Смотрите! – воскликнула Вилма. – Наши рации!
– Отдайте нам рации! – потребовал Сэтчел.
– Отвали!
– А ну отдайте!
– Пошли вы!
– Отдавайте по-хорошему! Мы народная дружина!
– Ой-ой-ой! Как страшно, прям колотит!
– Мы глаза и уши полиции, – угрожающе заявил Сэтчел. – Мы о вас сообщим.
– И как?
– По раци…
– Пошли, – сказал Джим.
Еще два квартала.
– Вот свет от вывески, – сказал Джим. – Значит, магазин. Рядом должен быть таксофон.
Джим не ошибался. Они нашли круглосуточную бакалею. У входа кто-то оставил массивный трехколесный велосипед.
На углу стоянки Джим заметил телефон и направился к нему.
У телефона был припаркован черный «мерседес». К капоту привалился широкоплечий детина в костюме из «акульей кожи». Джим протянул руку к трубке.
– Не трожь.
– Но мне нужно, – возразил Джим.
– Я жду звонка.
– Чрезвычайная ситуация! Мне нужно вызвать такси. Всего секундочку!
Детина распахнул пиджак, демонстрируя ремень кобуры.
– Как скажете! Джим ретировался.
– Вызвал? – спросила Вилма.
– Лучше попросим позвонить в магазине, – сказал Джим.
Дружинники направились к автоматическим дверям.
Позади, на магистрали, пульсировала музыка. Три часа ночи, на дороге остались самые сексуально неудовлетворенные. Водитель «датсуна» задумался: почему не помогает номер в неоновой рамке и даже лозунг на бампере «Травки, газу и в койку сразу»?
Самые неудовлетворенные вскоре начнут вытаскивать людей из машин и избивать ни за что.
Серж вышел из темноты и замер в зеленовато-фосфорическом свете круглосуточной бакалеи. У таксофона на стоянке стоял черный «мерседес». Вокруг – никого. Таксофон зазвонил. Серж взял трубку.
– Пакет получил?
– Да, получил, – ответил Серж. – Увидимся в Кросстаун-инн.
– Эй, мы должны были не там!
– Планы поменялись, Кондор.
– Кондор? Ты, блин, что несешь? Эй, ты же не Винс!
– Да, не Винс.
– Кто ты, блин, такой?!
– Сегретти.
– Сегретти? Какой, на хрен, Сегретти?
– Какой заказывает музыку. Хочешь пакет – валяй в Кросстаун!
– Твою мать! Убью! Да я…
– Не смей мне угрожать! – сказал Серж и выдрал трубку с мясом.
Из магазина вышел шкафообразный мужчина в костюме из «акульей кожи». Он направился к «мерседесу», на ходу открывая сигареты. Тут он заметил Сержа.
– Эй, телефон не звонил? – спросил он Сержа.
– Ты Винс?
– Да, откуда знаешь?
– Минуту назад взял трубку. Кто-то сказал, что хочет увидеть Винса как можно скорее в Кросстаун-инн.
– Мы должны были встретиться не там.
– Ничем не могу помочь, – ответил Серж. – Я просто шел мимо, зазвонил телефон, и я взял трубку, потому что такой уж я человек.
– Что-то тут нечисто… – Винс угрожающе шагнул к Сержу.
Серж даже не поморщился.
– Это уж точно. А казалось бы, за столько лет в ветеранском госпитале уже давно должны были научиться лечить проказу. Знаешь, почему не научились? Потому что все они андроиды. Я проверял!
Теперь вперед шагнул Серж, и Винс попятился.
– Отвали, чокнутый! – Винс прыгнул в «мерседес» и нажал на газ.
– У меня изо рта пахнет? – Серж выдохнул в сложенные руки, чтобы проверить, и пошел дальше, мимо бакалейного магазина, перед которым стоял огромный трехколесный велосипед. Перешел через дорогу и исчез в темноте улиц.
А в магазине, задыхаясь от аммиачного дыма, в кассу номер шесть стояла народная дружина. Единственная на магазин кассир старалась работать как можно медленнее, чтобы не сломать двухдюймовые желто-зеленые ногти. Ее три года подряд ставили на ночную смену, а она так и не поняла, что дело в татуировках на лице. В очереди стояли актеры из фильма «ужасов», не смывшие грим. Они покупали пиво, вино и различные средства, призванные облегчить все стадии пищеварительного процесса.
Джим подошел к кассе.
– Мне нужно позвонить.
– Перед магазином таксофон.
– Он занят. Я могу позвонить с вашего служебного?
– Покупатели пользуются таксофоном. У нас правило.
– Ситуация чрезвычайная…
Очередь недовольно заворчала. В Джима впился десяток злобных взглядов.
Джим вернулся на улицу.
– Ну как, дадут позвонить? – спросил Орвилл.
– Давайте другой поищем… – Джим увидел у молочного отдела знакомую фигуру. – А я его знаю! Мой сосед.
Коулмэн подошел к молочному отделу, схватил аэрозоль со взбитыми сливками и засунул кончик в рот. В нормальной атмосфере сливки портятся, и поэтому производители используют закись азота, или веселящий газ. Коулмэн знал: если баллончик долго простоит, газ выделяется и скапливается вверху.
– Опять! – завопил менеджер. – Сколько раз говорил, не трогай мои сливки!
Коулмэн уронил баллончик и пошатнулся. В голове шумело, звуки отдавались эхом. Он хотел было ретироваться, но вестибулярный аппарат подвел. Коулмэн свалился прямо на восьмифутовую пирамиду обезжиренных плавленых сырков.
– Сейчас ты за все мне заплатишь! – прошипел менеджер, тыча пальцем в два десятка баллончиков из-под сливок, разбросанных по дну холодильника. Менеджер схватил Коулмэна за руку. – А ну гони деньги! Быстро!
Коулмэн вытащил из-за пазухи две полусотенные бумажки и отдал их менеджеру. Тот насильно впихнул Коулмэну картонную коробку и приказал собрать пустые баллончики, покинуть магазин и больше никогда не возвращаться.
Джим подождал, пока менеджер уйдет.
– Простите? Вы случайно не из моих соседей?
