«Лесэйбр» проехал мимо, Глэдис помахала, не закрывая рта.
– Соседний дом видите? Восемьсот девяносто седьмой!
Дэйвенпорты послушно повернулись. Коротко стриженная блондинка усаживала в автомобиль троих маленьких мальчиков в теннисной форме от кутюр.
– Барбара Колби, наша беспокойная мамаша. Гоняет своих отпрысков чуть ли не с ружьем. Тяжелое детство: отец сошел с ума и заставлял дочку учить наизусть Библию. Пока за ее воспитание взялись менее горячие головы, бедняжка уже добралась до Второзакония.
От Глэдис не укрылось выражение лиц Джима и Марты.
– Да что вы, мы все друг о друге знаем! – воскликнула она. – Брэдфорды каждое лето заклеивают окна газетами и делают незаконный капремонт. Мистер Донноли каждую осень сметает листья во двор к Пибоди, а Фергюсоны на Рождество вешают столько гирлянд, что у всех вырубается электричество. У мистера Шмидта газон не больше почтовой марки, зато он всегда покупает последнюю модель косилки и ездит на ней в пьяном виде. Хаббарды громко – ну, очень громко – ругаются, так мы узнали все подробности об их фаллопротезе. Резерфорды не могут поставить машину в гараж, потому что забили его гидроциклами, мопедами, одноколесными велосипедами и прочей ерундой, которой пользуются раз в жизни. Бакстеры бьют себя пятками в грудь, что применяют в саду водосберегающие технологии, но мы-то знаем, что им на экономию наплевать. Зато не наплевать Куперам. Их цементные русалки и прочие радости всем глаза намозолили! Еще у нас есть мистер Оппенгеймер. Я его, правда, ни разу не видела. Говорят, живет прямо в гараже, где двенадцать лет строит самолет из набора «сделай сам»…
Глэдис указала на дом напротив под номером 887. По идеально ровному газону на коленях ползал человек с маникюрными ножницами.
– Пит Терьер. Его второе имя, не поверите, Буль. Это ж какими надо быть гадами, чтобы подложить такую свинью собственному сыну? И-эх, всяко бывает! Кстати, газон – его пунктик.
Некоторое время соседи молча наблюдали за Питом.
– А газон у него действительно красивый, – заметила Марта. – У остальных какие-то… бурые.
Глэдис замахала руками:
– Сейчас же засуха! В городе полив строго ограничен. А Пит каждое утро в четыре часа выходит в камуфляже на улицу и поливает газон. Я серьезно!
Она замолчала и отхлебнула вина.
Солнце скрылось за пальмами, окрасив улицу Спинорога в идиллические розовые и янтарные тона. По улице засновали, поглядывая на кардиочасы, велосипедисты и прочие любители здорового образа жизни.
– Благодать! – воскликнул Джим.
– Как в пятидесятых, – вздохнула Марта.
– Или в старом кино, – резюмировала Глэдис. – Между прочим, вы переехали в самый лучший район Тампы. ЮБК.
– «Юбка»?
– Ю-Бэ-Ка. К югу от бульвара Кеннеди. Мы так все говорим. Бульвар Кеннеди – наша тридцать восьмая параллель. Демилитаризованная зона.
– А по ту сторону бульвара…
– Северная Корея.
Раздался лай. Из двора Пита Терьера выскочил толстый питбуль и бросился вдогонку за очередным спортсменом-любителем. Правда, быстро выдохся и тяжкой поступью поплелся обратно. Бегун издали погрозил Питу кулаком, но Пит был слишком поглощен маникюром газона и ничего не заметил.
– Его собака? – спросила Марта. Глэдис кивнула.
– Зовут Распутин.
Завидев молодого человека на роликовых коньках, питбуль снова воспрял духом. Семейная пара с близнецами в коляске заложила крутой вираж.
– А у вас разве не запрещено выпускать собаку без поводка? – спросил Джим.
– Конечно, запрещено. На бумаге. Мы пробовали вызывать полицию, но, пока те соберутся, Пит успевает загнать собаку в дом. А полицейские говорят: раз собака никого не укусила, ничего сделать нельзя.
Марта заметила, что Пит переходит улицу.
– Ш-ш-ш! Идет сюда!
– Наверно, знакомиться, – предположил Джим. Пит подошел к веранде.
– Ты свободен?
– Кто, я? – спросил Джим. Терьер кивнул.
– Я сейчас, – сказал Джим Марте и Глэдис, вышел с веранды и протянул правую руку: – Рад познакомиться! Я Джим Дэйвенпорт. Это моя жена Марта.
Марта улыбнулась и помахала в знак приветствия.
– Ага, – только и произнес Терьер. Потом кивнул на машину, стоявшую на улице. – Слушай, твоя тачка?
Джим убрал руку, не дождавшись рукопожатия.
– «Аэростар»? Да, наша.
– Почему не ставишь ее у своего дома?
Джим посмотрел на подъезд к дому, где еще стоял грузовой фургон.
– Там сейчас занято.
– Вижу, – сказал Пит, не сводя глаз с Джима. Джим поежился, но огляделся: улица широкая, и почти все ставят машины прямо на дорогу.
– У вас вечеринка, да? Мало места для парковки?
– Нет.
– Есть особое правило?
– Нет.
Джим немного помолчал, потом начал снова:
– Прошу, не поймите меня превратно… Могу я спросить: зачем вам нужно, чтобы я переставил машину?
– Мне не нравится, что она здесь стоит.
– А! – Джим бросил взгляд на «ауди» Терьера. – Ваша машина на улице.
– Потому что мне так удобно.
– Понятно.
Неловкое молчание затянулось.
– Значит, вы против, чтобы я ставил машину на улице? – уточнил Джим.
– Да.
– Совсем против?
– Да.
– За исключением случаев, когда к нам приезжают гости. Тогда вы не против?
– Против.
– А в чрезвычайных обстоятельствах? Пит хлопнул Джима по спине.
– Просто не ставь, друг, и все!
– Ладно, – сказал Джим.
Пит пошел было прочь, но обернулся и добавил:
– Чес-слово, напрягает!
– Рад был познакомиться! – крикнул вслед Джим.
– Ага. – Пит посмотрел по сторонам и перешел дорогу. Джим поднялся на веранду и сел на качели.
– Чего он хотел? – полюбопытствовала Марта.
– Чтобы мы не ставили машину на улице.
– Вообще?
– Вообще.
Распутин наконец обратил на себя внимание хозяина – тем, что начал медленно приседать. Хозяин душераздирающе закричал:
– Куда, песик, куда! – и кинулся к собаке, размахивая руками. Распутин замер, был схвачен за ошейник и заброшен во двор соседского дома под номером 877.
– А жильцы? – воскликнула Марта. – Пит не боится, что его увидят?
– Там живет Старый Ортега, – ответила Глэдис. – Он промолчит, даже если что-то не понравится. Один живет, из дома выходит только газету забрать. Самый приятный сосед, я вам доложу.
