– Ты бы мог мне понравиться, если бы тебя звали Микки. Ты похож на Микки. Или на Флойда. Блейн – так могут звать человека, который пьет персиковый шнапс.
Блейн покосился на бармена. Тот пожал плечами и отошел.
– Насколько я понимаю, вы ищете неких плохих парней, – сказал Блейн.
– А ты кто такой?
– Репортер из «Кабельных новостей Флориды». Могу помочь. Я веду программу «Самые разыскиваемые лица во Флориде».
– Как-то связано с «Самыми разыскиваемыми в Америке»?
– Если украденное название можно назвать связью.
– А я тут при чем? Или, точнее, ты тут при чем?
– Мы можем объединить усилия. Вы даете мне информацию. Или дезинформацию, мне все равно. Я даю сюжет в эфир, и мы выводим гадов на чистую воду. Главное, что, когда все закончится, с вас эксклюзив. Что скажете?
Махони снял шляпу, достал из подкладки десять зеленых и положил под пепельницу. Потом надел шляпу и повернулся к Блейну:
– Куда в этом городе можно сходить?
Третье июля, заход солнца.
Джон Милтон шел по улице, размахивая руками и бормоча себе под нос. Он только что позвонил в телефонную компанию и спросил адрес некоего Джима Дэйвенпорта, имя которого нашел на последней странице отчета консалтинговой фирмы, из-за которого его уволили из «Консолидированного банка».
«Улица Спинорога, восемь-восемь-восемь. Улица Спинорога, восемь-восемь-восемь. Улица Спинорога, восемь-восемь-восемь…»
Джон свернул налево, на улицу Спинорога, и начал смотреть на номера домов. У номера 888 на веранде было полно народу. Джон этого не ожидал и решил вернуться, когда их будет меньше.
Джим Дэйвенпорт увидел, как по тротуару быстро идет какой-то человек.
– Знакомое лицо. Где я его видел?
– Почему он загораживается? – поинтересовалась Марта.
– Куда их? – спросила Глэдис с охапкой противокомарных свечек в форме статуи Свободы.
– Поставь вокруг перил, – сказала Марта. – Что я забыла?… Я знаю, я что-то забыла!
– Может, расслабишься? – спросил Джим. – Ты каждый раз так беспокоишься, когда мы принимаем гостей!
Марта не могла расслабиться. Она трудилась не покладая рук, и список необходимых вещей до сих пор прокручивался у нее в голове. Гамбургеры, хот-доги, уголь, суфле, бумажные тарелки с американским флагом, салфетки с Декларацией независимости…
Студенты в доме напротив занимались своими приготовлениями. Обнаружив и употребив остатки черствого печенья с марихуаной, они решили собрать все свои гремучие покупки в одну многоступенчатую ракету, связав их скотчем и оптимизмом, вызванным действием галлюциногена. Конструктором, прорабом и директором проекта стал сосед студентов, Серж А. Стормс, который особое внимание уделил аутентичности этой модели ракете «Сатурн-5». В ассистентах был невысокий старичок в серебристой куртке Сержа от «НАСА», руки которого едва виднелись из рукавов.
– Сборочный цех, двенадцатый уровень, ваш доклад, – сказал Серж.
– Вас понял, контроль! – отозвался Амброз. – Скрепление ступеней подтверждаю.
Они обменялись тайным НАСА-ским рукопожатием, придуманным Сержем.
Когда ракета достигла потолка гостиной, студентам пришлось прекратить строительство. Серж попрощался и посоветовал им хорошо выспаться.
– Завтра важный день!
45
Теплым утром четвертого июля солнце выкатилось на чистое небо.
Джон Милтон встал с кровати в «Прекрасных акрах», пошел на кухню и сгрыз кусок сухого тоста. «Улица Спинорога, восемь-восемь-восемь… Улица Спинорога, восемь-восемь-восемь…» Семь часов кряду он смотрел ток-шоу, а потом схватил шокер, вышел на стоянку и снял защитный брезентовый чехол с белого «феррари».
Луч солнца упал на подушку Сержа, и тот резко распахнул глаза. Проверил дату по часам ныряльщика. Четвертое июля.
– Йес-с-с-с-с! – Серж откинул одеяло и выпрыгнул из постели. Сегодня его любимый день в году.
Он вставил в стерео диск Спрингстина и принялся за дело. Когда Коулмэн и Шэрон, спотыкаясь, вышли в коридор, Серж бегал по дому и вытирал пыль.
– Почему так громко в такую рань? – спросила Шэрон.
«…Родимся в США! Родился в США!..»
– Сегодня День независимости! – воскликнул Серж. – Больше жизни! У нас куча дел.
– Ни хрена не буду делать! – Шэрон плюхнулась за кухонный стол и закурила. Коулмэн достал из холодильника пиво.
– Нет будешь! – сказал Серж. – Думаешь, свобода даром дается? Много крови пролилось, чтобы мы жили так, как сейчас!
Коулмэн отставил руку с пивом в сторону и полюбовался бутылкой.
– То есть они боролись за мое право развлекаться?
– Вот именно.
– Как же нам выразить благодарность?
– Поучаствовать в барбекю.
– Не верю своим ушам! – скривилась Шэрон. – Оба вы придурки. Я пошла спать.
– Нет, не пошла, – сказал Серж. Она направилась в спальню.
– А вот и пошла! Серж двинулся за ней. Шэрон побежала.
– Оставь меня в покое, идиот! Серж погнался за ней по коридору:
– Берегись, «красномундирники» наступают!
К дому Дэйвенпортов подъехал «кадиллак-севилль» последней модели с Цукерманами из Сарасоты. Джим и Марта вышли на веранду.
– Боже, как я это ненавижу! – процедила Марта, фальшиво улыбаясь.
– Это твои родители, между прочим, – прошептал Джим с такой же улыбкой.
Все обнялись.
– Ты какой-то тощий, – сказала миссис Цукерман Джиму. – Марта, ты его кормишь?
– Не начинай.
– Что? Ну, застрели меня, а то я беспокоюсь.
– Мама!
Из дома выбежал Мелвин.
– Дедушка! Бабушка!
– Вам действительно не трудно забрать их на все выходные? – спросила Марта, вставляя стульчик Николь в «кадиллак».
– Ты шутишь? Да я бы взяла моих милых крошек на год! – Миссис Цукерман огляделась. – А где Дэбби?
– Сейчас позову, – сказал Джим и пошел в дом. Дэбби угрюмо сидела на диване.
– Надо спуститься, – обратился к ней Джим.
– Я не поеду, – ответила Дэбби.
– Почему?
– Сарасота – отстой. И в доме у них странно пахнет. Джим молча посмотрел на нее. Обиженным взглядом.
Дэбби могла спорить с матерью так, что клочки летели по закоулочкам, – но не с отцом.
– И хватит на меня так смотреть!
– Как?
– Ладно, поеду!
