И тогда вы захапали все наши деньги!
Я включаю телевизор. На всех каналах твердят о миллиардах долларов инвестиций, которые исчезли… Секундочку. «Исчезли»? Что за чертовщину они несут? Никакие деньги не «исчезли». Они просто пошли в ваши карманы.
И вот у меня появилось несколько мыслей, которыми я хотел бы поделиться.
Во-первых — Уолл-стрит. Если бы я был тобой, я бы начал носить с собой оружие.
Твои годовые отчеты — литературное произведение похуже сценария «Где моя тачка, чувак?». А вы продолжаете раздувать инфляцию и раздевать тех самых людей, многолетние сбережения которых вы уже бессовестно присвоили. Как думаете, долго вы еще сможете так поступать с людьми? Последствия неизбежны. Может быть, не сегодня. И не завтра. Но когда-нибудь наступит день расплаты. Спросите Романовых. У них тоже все шло гладко, пока в дверь не постучали.
Во-вторых — Конгресс. Мы ждем твоих действий.
Среди всего этого бедлама телевидение показывает конгрессменов, шагающих по паркету Капитолия, тявкающих «В Бога мы верим» или стоящих в позе «клятвы верности» и нападающих на продюсеров «Улицы Сезам» за введение в программу ВИЧ-инфицированного Маппета. Потом вы принимаете несколько медоточивых и никому не нужных реформ и тут же кучкуетесь в ограничительных метках видоискателя придворного фотографа, как студенты, ставящие рекорд по набиванию телефонной будки.
Новости: Мы здесь, в сердце нашей родины, определенно больше беспокоимся о вопросах Бога и страны, потому что у нас есть система моральной навигации, благодаря которой вы, парни, выглядите как эскадрилья безмозглых птиц, падающих мордой в сугроб, а задницей в костер. Но в отличие от вас нам нужно зарабатывать на жизнь, мы не можем просто так забыть о своих трудовых обязательствах и весь день маршировать по офису, разглагольствуя о том, что менее благочестивые обижают нас. Боже, да вы прямо как школьники, страдающие аутизмом, которые все время встают из-за парт и бредут к окнам, чтобы посмотреть, не установили ли во дворе новую детскую площадку для игр. Так что сядьте лицом вперед, и внимание!
Итак, резюмируя, каков же ответ?
Реформаторские законы оказались настолько беззубыми, как будто это я сказал, что принял несколько законов, а президент и вице-президент понимают об инсайдерных операциях с ценными бумагами меньше, чем Марта Стюарт
[53]
.
И все же правящие силы утверждают, что делают все, на что способны. Однако они охотно забывают маленькую комедию положений из девяностых годов, которая показала всем нам, что на самом деле может сделать правительство, когда отправляется в Палату Старра
[54]
. Того самого, с двумя «р» на конце.
Разве разумно преследовать негодяев с Уолл-стрит менее решительно, чем Кен Старр, когда он разнюхивал сексуальную жизнь Клинтона? И помните, действующий президент, по сути, попал за это под импичмент — невообразимо отталкивающая история, но в конце концов не разорительная для налогоплательщиков, если не считать сорока миллионов долларов, которые независимый орган законной власти истратил на таскание граждан по номерам мотелей и на рассматривание спермы в увеличительное стекло. Однако куда же делось наше правительство сегодня? Где же прячется этот маленький сердитый прокурор, когда он так нужен?
Послушайте, верните независимую палату. И когда мы наконец пригвоздим вас, мошенники от финансового рынка, вы попадете в настоящую тюрягу, а не в кутузку санаторного типа для богатеньких. А через несколько лет, когда первые из вас начнут выходить из ворот с новым выражением глаз, остаток вашего стада очень быстро поймет что к чему.
Счастливо…
Резкий стук шагов в светлом белом холле. Элегантные черные туфли.
Агенты Миллер и Биксби пробились сквозь череду распахивающихся дверей и с трудом повернули налево в следующий коридор. Сумасшедшие стояли вдоль стен, раздетые, кричащие, плачущие, ищущие у себя в голове передатчики-имплантаты. Костлявый мужчина с седыми висками, лежащий на растяжке, осмотрел проходящего мимо Миллера с ног до головы.
— Чтоб твоя мать сосала в аду! — И тут же облевал всего себя гейзером цвета зеленого горошка.
Миллер сунул руку в карман пиджака и протянул что-то человеку.
— Ментоловая жвачка?
— О, благодарю.
Агенты дошли до следующего крыла. Врач проверил документы и открыл дверь.
Махони ходил по своей клетке взад-вперед. Он был в фетровой шляпе и твидовом пиджаке, однако твид в этот раз — другой. На галстуке — кегли для боулинга. На столе лежал номер «Уолл-стрит джорнал», развернутый на статье Сержа.
— Мне бы кусок железа, чтоб замочить легавого, который уронил монетку…
Агенты придвинули стулья к плексигласовой перегородке. Миллер достал из конверта толстую пачку черно-белых глянцевых снимков и просунул их в щель.
Махони взял фотографии и начал просматривать. Здания в Южной Флориде. Мотели, рестораны, бары, автобусные остановки.
— Ничего в голову не приходит? — спросил Миллер.
— Пальто из Чикаго, закаты в Гарлеме, большая кружка пунша, шлюха на коленях у босса, желтая канарейка…
— Я о фотографиях.
— Вы хотите, чтобы я выбрал те, которые подходят Сержу?
— Это рекламные снимки туров с его веб-сайта. Но их сотни. У нас не хватит времени.
— И вы хотите знать, где организовать мобильное наблюдение?
— Именно.
Махони отобрал несколько фотографий и бросил их на стол.
— Все очень просто, — сказал он и сунул всю пачку в прорезь. — Вам нужен лед.
— О чем ты говоришь? — спросил Миллер. Махони только улыбнулся. Миллер встал.
— Нам пора. Махони кивнул.
— Ветер, копыто, пыль, увядание, бриз, скольжение, носок и пятка, держись тротуара, оставь кожу, ведя башмачную машину…
На основе фотографий, отобранных Махони, агенты Миллер и Биксби организовали мобильное наблюдение на Коллинз-авеню — между двадцатыми и сороковыми домами. Они проехали «Райскую скалу», направляясь на север…
— Хорошо бы оповестить местную полицию, — сказал Биксби, заполняя барабан служебного револьвера.
— И предоставить газетам шанс покончить с моей карьерой?
Машина обогнула скопление пешеходов и мопедов на перекрестке.
