– Что я слышу?! – сказал Император, отодвинув экран и все еще не переставая во весь свой беззубый рот улыбаться. – Не будет ни девушек в венках из лилий и накидках из комариных и стрекозиных крыл, ни юношей, резвящихся в костюмах козлят с дудочками!?
Гости замерли. Уж больно нелепые вещи пришли на ум Правителю самой большой империи в подлунном мире.
– Неплохо бы обсудить этот вопрос на Совете! – не выдержал Советник Янь Лин. Он целиком доверился жене и теперь забеспокоился, что у нее сорвется вся затея. – Я имею в виду не игры юношей и козлят, а новые назначения при дворе! Хотя, чего греха таить, император целехонек, и жены его не думали умирать! – добавил Советник Янь Лин, понимая, что городит не совсем то, что нужно его жене для выполнения их плана. А все из-за щекотки – молодая наложница сама теперь шекотала Советника – и она пересиливала даже страх перед разоблачением! Не даром говорится: «Если ты пошел воевать с драконом, не увлекайся ловлей пестрых крапивниц!!»
– Рановато, ведьма, ты радовалась! – захрипел утопленник из-под груши. – Рановато ты велела утопить меня за то, что я, в отличие от предшественников и еще кое-кого, отказался вступить с тобой в сговор! Отказался задушить нашего Императора!
Все тут поняли, что происходит что-то не то, а сам Янь Лин просто замер от страха, так что ему стало уже не до щекотки! Он был человек государственный и понял, что садовник-то не прост – гляди, как бы не взяла в сообщники коварная Цин Инь самого настоящего оборотня!
– Молодец! – сказал Император. – Я велю наградить тебя! Я ведь жив, разве не видят этого все тут собравшиеся!? – добавил он, забыв, что сам говорит с утопленником.
– Это легко поправить, старый болван! – сказала старуха голосом Цин Инь, глядя то на Императора, то на струхнувшего Янь Линя. – Ты ведь и сам это знаешь, старый башмак! – непонятно, к кому обращалась совсем неузнаваемая Цин Инь, но смотрела она загоревшимися бельмами прямо на утопленника под грушей, протянув к нему свои жуткие костяные руки с когтистыми пальцами.
– Жаль, что тебя не доели раки! Но мы поправим это сию минуту! – Все она рассчитала заранее и готова оказалась к отпору врагу, от которого, думала, что избавилась, утопив его заранее. – А ты что молчишь, словно это ты воды в рот набрал, а не тот, кому надо бы спать на дне? – прохрипела Цин Инь, оборотясь к своему сообщнику, а им-то и оказывался новый садовник! – Не ты ли кричишь голосом птицы, что в царстве мертвых будит мертвецов? – продолжала Цин Инь-старуха, сверкая жабьими глазами и рассыпая светящиеся гнилушки из вздутой утробы. – Тот, кто может разбудить мертвого, как ты сделал сейчас со старым садовником, тот может навек усыпить и живого! Не увиливай, тебе от меня некуда деваться! Разве не ты будил Императора, когда ему надо было проснуться для важного дела? Так живо берись за дело, самое серьезное, какое бывает у садовников в Поднебесной! Или я сейчас скажу то заклятие, от которого такие, как ты, превращаются в бешеных лисиц!
Садовник-оборотень позеленел и задрожал, а вместе с ним задрожали деревья и все собравшиеся! И это тут, где только что царило беззаботное веселье! Поистине: «Если хохотать сверх меры, можно кончить смертной икотой!»
– Так пусть упадет кровавая звезда в ночной курятник! – вскричала Цин Инь.
– Не продолжай! – взмолился оборотень. – Я не виноват! Утопленники, бывает, всплывают и даже оживают – у них ведь в голове сплошные головастики!
И тут, к изумлению всех, садовник-рыбак заскакал на ставших вдруг тонкими ногах, на голове его красная повязка вдруг превратилась в петушиный гребень, нос вытянулся клювом, а фонарики на бедрах обернулись яркими перьями! На красных ногах выросли шпоры, и весь он стал, ни дать, ни взять – кречет! Он и закукарекал! Да так, что мороз продрал по коже всех сидящих: перед ними был не рыбак, не садовник, не старик, а зловещая птица, которую колдуны приносят в жертву лесным духам в чащах самых мрачных самшитовых лесов, что растут в расщелинах скал, где воняет тухлятиной и живут покойники да еще пятнистые несъедобные крабы!
Живешь и не знаешь, в какой личине скрывается настоящий оборотень!
Петух злобно выкатил желтый глаз, взмахнул блестящими, как сталь кольчуги, крыльями, подлетел к императору и клюнул его прямо в темя.
Император свалился замертво.
Что и говорить: приспичит, так нечистая сила проберется и в дворцовый нужник!
Поднялся гвалт и переполох! Петух тем временем подскочил к груше, под которой сидел утопленник, и принялся долбить по ее стволу своей страшенной шпорой! Груши посыпались и погребли бывшего садовника, пришибив утопленника теперь уже точно до смерти.
Страшный петух подскочил к Янь Линю, и никто глазом не успел моргнуть, как он взмахнул страшным секатором, который оказался в его жуткой лапе, и одним духом срезал фонарик у Янь Линя! Он-то ведь был одет, как другие, для игры и имел свой фонарик на известном месте. Янь Лин так и сел! И скорей стал заворачивать свои чресла в оби жены, чтоб скрыть свой позор. Остальные прямо рты распахнули, такого они давненько не видели, если вообще видели когда-нибудь.
– Дело в шляпе! – заверещала рыбка, снова обернувшись попугаем. – Дело в шляпе! Жарь дальше! Только, чур, не меня!
Дело, действительно, как говорится, было сделано. Дурное, между прочим, дело.
Утопленника отправили, как и следует быть с тем, кого не доели раки, назад в пруд. Своего попугая Цин Инь упрятала в клетку, петух-садовник взлетел сам на медный шпиль флигеля дворца, где располагалось управление императорским флотом, да там и остался!
Императора унесли от греха в парадные покои для оплакивания, а Янь Лин кинулся к супруге своей Цин Инь.
– Как ты смеешь!
– Как ты сам смеешь говорить так с Первой женой Императора!
– Да ты, верно, забыла кто я! – тут вельможа поперхнулся, он вдруг сообразил, что у жены его могут быть еще сюрпризы, и он говорит, возможно, с будущей вдовствующей Императрицей! – Я еще твой муж и я – Первый Советник Императора! – вдруг захныкал он. – Закон и небеса повелевают мне стать новым Владыкою! Разве не этого хотели мы с самого начала? Я, во всяком случае! – Янь Лин так струсил после всего, что еле выговорил последние слова перед женщиной.
– Что делать, если ты хочешь всегда того, чего не можешь! Я слушала тебя, сколько хватало терпения, теперь пришла пора тебе послушать меня! – с этими словами она вытащила из рукава свиток. – Вот указ, в котором покойный Император назначает меня Первой женой! Он написал его, пока ты развлекался с его наложницами. За это я еще накажу тебя примерно!
– Но ведь это не по закону! Я – твой муж, и я еще жив!
– Ты не можешь быть мне мужем, негодный старый веер! Ты забыл, что ты давно уже не погонщик ослиц, а пересохший колодец, откуда пьют самые дряхлые ослы! – С этими словами из второго рукава она вытащила еще один свиток. – Вот указ, где ты назначаешься третьей наложницей покойного Императора!
– Покойному нет нужды в наложницах! Разве что в евнухах! – вскричал оскорбленный сёгун. – Вот что значит писать указы без Первого Советника!
